Бойня

– Когда хотите… – шепотом молвил обреченный Функель, вместо молитвы бормоча себе под нос оправдание, которое приготовил для зачтения в преисподней: – Моей целью было исцеление. Излечение пораженного мозга. Раненого или извращенного. Я нашел способ осуществить мою мечту и заявил во всеуслышание о своем открытии. Я хотел применить его во благо. И не стали бы крысиные узлы антагонизмами человеческим, наоборот, обогатили бы и дополнили друг друга, отбросив ненужные комплексы. И тогда застенчивый человек, вроде меня, обрел бы небывалую доселе уверенность в себе, смог бы управлять своими страхами, побеждать неврозы… Неужели я такой эгоист, что затеял это для себя? – Последняя мысль ужаснула. – О нет! Я лишь искал способ, как продлить жизнь, но не убить ее! И я его нашел: продлить жизнь может только моя смерть. Без меня они не смогут больше делать крыс из людей! Я не случайно в белом халате. Белая кнопка есть!

Краев нажал на красную кнопку. Биокиллер, возненавидевший за два месяца жестоких опытов белый цвет, усилиями Функеля ставший основным раздражителем образца № 1, бросился на профессора и впился зубами в его горло. Халат доктора мгновенно стал красным. Автоматчики, которым приказали строго следовать инструкциям, выпустили в подопытного несколько обойм из «калашей». Комиссия в момент стрельбы пригнулась, а когда ее члены выглянули из-за укрытия, то уже ничего не могли изменить. Внизу лежало два окровавленных тела. Человека и крысы, рожденной человеком.

– Он нас кинул! – это был вопль Краева. Его обманул какой-то «ботаник», и это было невыносимо осознавать. Когда он спустился по лестнице к трупам, то пнул профессора ногой, а на прообраз своего несостоявшегося элитного спецназа плюнул со словами: – Придется обходиться старыми дедовскими методами. Подкупать знать, ликвидировать непримиримых и подкладывать девок под оппозицию…

Глава 28. Лавровый венок

Вы знаете, я перечитывал Достоевского в последние три месяца. И я испытываю почти физическую ненависть к этому человеку. Он, безусловно, гений, но его представление о русских как об избранном, святом народе, его культ страдания и тот ложный выбор, который он предлагает, вызывают у меня желание разорвать его на куски.

Чубайс

С военно-политической точки зрения данная акция есть одна из форм национально-освободительной войны. Уничтожение любых иностранных захватчиков и пособников оккупантов, в том числе в экономической области, есть долг и священная обязанность каждого офицера, солдата, любого воина, независимо от того, воюет ли он в открытой вооруженной борьбе на фронте или действует на оккупированной врагом территории своей страны.

Полковник Квачков о покушении на Чубайса

Одиночная камера в Лефортово вовсе не стала для подследственного Дугина абсолютной изоляцией от социума. Он отжимался от пола, приседал, читал анархиста Бакунина и смотрел новости в режиме онлайн на модном «Айпэде». Аппетит был отличный. Бодрость духа присутствовала в нужных объемах.

Стимулятором улучшения настроения служили приятные известия, которые доставлялись ему с регулярной периодичностью посредством электронной почты. Вот что значит, когда тебе сочувствуют даже контролеры. Так и сбежать не захочется, да и не к чему. Дугин не сомневался, что дело о терроризме и подготовке мятежа шито белыми нитками, а неудавшуюся попытку убийства Энерджайзера даже присяжные дружно окрестили «имитацией покушения». Мера пресечения «содержание под стражей» усилиями адвокатов вот-вот должна была смениться подпиской о невыезде.

Первой отличной новостью стало увольнение со своего поста министра обороны, столь ненавистного в армии. Жертвы при разгоне толпы на Поклонке МВД пресса назвала чрезмерным применением силы, и министра «сдали», как допустившего превышение служебных полномочий. Наказ генерала Кораблева выполнился сам собой. Министра уволили. Пасечник, наблюдавший за событиями в России уже из Лондона, тоже не был разочарован. Дугин не кололся, как убежденный адепт закона молчания «омерты разведчика». И он не упоминал ни одного имени, кроме имени матери, утверждая, что его мать – Анархия… Из этого вытекал вывод – полковник ассоциировал свою личность с Порядком. Новым порядком, который продвигал и Пасечник, удаленный от кормушки.