Бойся своих желаний

А что же его родная дочь Наташа и ее драгоценная во всех смыслах подруга Нина? Вопреки трепетным надеждам девиц в кокошниках к столу с битлами не допустили. Офицерик-ординарец в чине лейтенанта и старшая дева в сарафане вежливо, но решительно закрыли перед ними дверь в столовую, а затем проводили в мрачную подсобку, где приказали переодеться и сдать сценические костюмы. Девочки были в отчаянии: неужели они интриговали, махинировали, бежали из дома и ехали за восемь тысяч километров только ради того, чтобы в течение двух-трех минут лицезреть объект своей страсти: Джона, Пола, Джорджа и Ринго? «Ну, папка, ну, я тебе устрою!» – гневалась Наташа. «Позвонить, что ли, прямо отсюда Леониду Ильичу?» – деловито размышляла более практичная Нина.

Однако следует раскрыть загадку: каким образом девушки вдруг очутились в Комсомольске-17 именно в тот день, который в плане операции «Моряк» был определен как день икс?

Все тайное рано или поздно становится явным, а болтун – находка для шпиона. Две этих нехитрых истины познал на своей шкуре замзавотделом ЦК товарищ Васнецов. Стоило ему однажды прийти с работы в подпитии… Похвастать в этом состоянии родной жене об операции, которую он имеет честь возглавлять… Упомянуть название «Битлз» и то, что акцию курирует лично Генеральный секретарь… Короче говоря, их с супругой доверительный разговор подслушала Наташа. Однако у нее хватило ума не выспрашивать у папки подробности – все равно он, протрезвев, все бы отрицал, – а поделиться информацией с Ниной. И вот…

Четырьмя днями ранее дня икс. Февраль 1968 года

Подмосковье

Навагина Нина

– Поезжайте, пожалуйста, на дачу к Леониду Ильичу, – со всей возможной кротостью попросила Нина.

– А Устин Акимыч в курсе, что ты машину берешь? – мрачно поинтересовался противный шофер Вадим.

– В курсе, в курсе, – не моргнув глазом соврала девушка.

Водитель тем не менее потянулся к телефонной трубке.

– Дедушка отдыхает после обеда. Он будет недоволен, что его разбудили.

Обращая на деву не больше внимания, чем на комара, шофер набрал номер и коротко доложил:

– Объект восьмой попросил меня покинуть вместе с ним периметр.

– Указаний не поступало, – квакнула трубка, и шофер, мило улыбаясь, обернулся к Нине:

– Освободите машину, сударыня.

Той ничего не оставалось делать, кроме как вылезти из лимузина. Про себя она ворчала: «Какая я тебе сударыня!.. Вот хам трамвайный!.. Он бы еще гражданочкой меня назвал!» – но втихомолку: не дай бог, водила услышит и доложит деду, а тот взгреет ее по первое число, для него неуважение к обслуживающему персоналу – одно из самых тяжких преступлений: «Они такие же советские люди, как и ты, заруби это себе на носу!»

Делать было нечего, пришлось Нине тащиться на дачу к Брежневу пешком. Хоть жили они по соседству, путь неблизкий: если по дороге, километра полтора. А тут и снег повалил, а зонтика или шапки не было… Короче, на дачу к Брежневу Нина заявилась натуральной лахудрой: прическа испортилась, шубка мокрая, как у выдры… На КПП ее в первый момент даже не узнали: что за подозрительная юная гражданка? Но так как девушка рассказывала очень складно, да и аудиенции с Генеральным секретарем требовала уверенно, ее проводили к дежурному офицеру охраны, майору Петрову. А майор Нину, внучку Устина Акимыча, признал сразу. И вскорости вспомнил – как обязан был помнить о тысяче важных мелочей – об особом, платонически-любовном отношении к девочке, которое, кажется, испытывал Брежнев.

Поэтому он сделал то, чего не дозволяла и даже прямо запрещала инструкция (но что в данном случае подсказывал Петрову внутренний голос): взял да и доложил о незваной гостье непосредственно и напрямую Леониду Ильичу. А тот, хоть и отдыхал в субботний день после обеда, гневаться не стал, наоборот, потеплел (правильно все угадал майор!) и немедля приказал доставить девушку к нему. Внучке Устина Акимыча старший охранник велел причесаться да мокрую шубу снять – и через три минуты доставил Нину на разъездной «Волге» к служебному входу в дом. А еще через пять минут вводил девушку в кабинет Леонида Ильича.

План разговора Нина в уме не составляла. Верила, что сообразит по ходу дела, интуиция подскажет. И теперь, увидев «дядю Леню» – какой он большой, радушный, ласковый, как нежно на нее смотрит, – сразу успокоилась. Генеральный секретарь был в голубом, так называемом олимпийском спортивном костюме: синих шароварах и кофте на молнии с надписью на спине СССР. На ногах шлепанцы.

Уютно горел торшер. Хозяин кабинета сидел под ним на диване, читал бумаги.

– Ну, здравствуй, красавица, – прогудел Брежнев. – Проходи, садись. – Похлопал по кожаному дивану рядом с собой. – Чаю?

– Нет, спасибо, дядя Леня. – Она уселась на уголок.

– Может, покушаешь чего?

– Я не голодна. Я по делу.

– По де-елу? Дед, что ли, прислал? – испытующе поинтересовался Брежнев.

– Нет, ну что вы! – испугалась Нина. – Устин Акимыч вообще не в курсе! И вы ему не говорите, что я у вас была!

– Коли просишь – не скажу. А что за дело-то?