Бойся своих желаний

9. Предначертанное расставание

Те же персоны, то же место

А время – пятью часами позднее

Не зря, ох, не зря крутились в ту ночь в гостевом домике Комсомольска-17 гэбэшные магнитофоны! Много, очень много интересного они записали – не слыханного в комнатах, где маршалы останавливались и главкомы, а вот музыканты, тем более англичане – до сих пор никогда.

Несся шепот из номера сто четыре:

– Моя дорогая, я буду нежен, аккуратен, я исцелую тебя везде, я подарю тебе радость, одну ее, только ее, ну, вот видишь, как хорошо, только радость, только любовь и ничего, кроме любви!..

Ему вторила комната сто один:

– Я заберу тебя с собой, мы будем вместе под небом Альбиона бродить под шотландскими дождями и по Тауэру, и загорать на Брайтоне, и поедем на Лазурный Берег, и в столицу хиппи Сан-Франциско, и я представлю тебя королеве, и ты, только ты, будешь моей королевой…

А в то же самое время Аксинья из штаба докладывала Рыгину:

– Они легли.

И Рыгин решил, что делать, и отважился действовать – совершил отчаянный поступок – эх, грудь в крестах или голова в кустах! – набрал по «вертушке», напрямую, номер Устина Акимовича Навагина, члена Политбюро, личного друга Генерального секретаря. Сейчас в Москве шесть вечера, будем надеяться, он в кабинете – а потом не забудет его, верного владивостокского служаку.

– Устин Акимыч, это полковник Рыгин, начальник УКГБ Приморья. Я решился побеспокоить вас в связи с делом чрезвычайной важности. Оно касается вас лично.

– Слушаю.

– Речь идет о вашей внучке, Нине…

– Что с ней?!

– Она жива-здорова, но она в беде.

– Что с ней? Почему Владивосток?! Она же в Киеве, на экскурсии!

– Никак нет, товарищ член Политбюро!

И далее открытым текстом: операция «Моряк», Васнецов, буржуазные музыканты, дом приемов, девочки, объятия…

– Что?! – взревел Устин Акимыч, потребовал подробностей – кто и почему позволил, а потом бросил трубку и стал звонить лично Леониду Ильичу.

10. Отступление (типа Льва Толстого)

Прошло сорок с лишним лет

Наши дни

Синичкин Павел Сергеевич

– А что было дальше?

– Дальше… – старый партаппаратчик слегка завис. – Что было дальше…

Мы на самой малой скорости прогуливались с ним по асфальтированным дорожкам дачного поселка Щербаковка, где он доживал свой век. Кажется, восьмидесятичетырехлетний старец обрадовался возможности излить душу и разоткровенничался.

– Мне Леонид Ильич под утро позвонил прямо туда, в домик… Он был страшен в гневе… И до конца жизни так меня и не простил. Но и не преследовал, слава богу. Хороший был человек. И мудрый.

Внешняя канва жизни Петра Ильича была мне известна. В шестьдесят девятом его вывели из аппарата ЦК. Он стал трудиться на незначительных партийных должностях. Потом дослужился-таки снова до загранки – его отправили в представительство СССР при ООН. Однако настоящую карьеру Васнецов сделал уже при Горбачеве. Короткое, самое последнее время существования партии был даже членом Политбюро. С 1991 года – персональный пенсионер. Дачу у него не отобрали.

– А что битлы?

– А что – битлы? – ответил вопросом на вопрос негенерал. – Посадили их в тот же самолет. И утром отправили в Токио. А потом они полетели в Дели.

– А почему же они никогда ни словечка не рассказали о той истории?

– Мы им велели молчать. Сказали, если они молвят хоть одно слово о том, что случилось, мы обнародуем пленки с записями их ночных забав. А они все женатыми тогда были… Да и не нужен им был ярлык агентов КГБ.

– Вы говорите: мы велели молчать. Мы – это вы лично?

Старик задумчиво пожевал губами, пошевелил мохнатыми седыми бровями. Потом признал – что ему теперь терять, чего уж стыдиться на пороге гроба!

– Да, сказал им я.

– А девочки?

– Что – девочки?

– Как отреагировали они? Плакали?

– Они к тому времени уже летели спецрейсом в Москву.

– А потом? Вы с ними никогда не обсуждали то, что случилось?

– Никогда.

– А как сложилась судьба обеих?

Опять – губами пожевал, бровями пошевелил.

– Это – отдельная история. Длинная.

– Я не спешу.

– В другой раз.

– А что стало с прочими участниками операции?

– Кого вы имеете в виду?

– Ну, тех стукачек, к примеру – Марусю, Аксинью.

– Это тоже совсем другая история, – отчеканил Васнецов, – и я ее рассказывать вам не намерен.

– А, вот интересно, полковник Рыгин?

– Устин Акимыч полковника Рыгина не забыл. Он добился, чтобы того перевели в Москву, в центральный аппарат КГБ. Ушел в резерв генералом. Да вскоре умер. Инсульт, года четыре лежал в ЦКБ парализованный.

– Вы по битлам скучаете? – спросил я неожиданно для самого себя. Получилось довольно глупо. Но Васнецов вдруг ответил по-молодецки бодро и с улыбкой:

– Конечно, скучаю.

– А почему?

– Знаете, если б та поездка «Битлз» по СССР, что мы с Леонидом Ильичом планировали, состоялась, все у нас в стране пошло бы по-другому…

– Что вы имеете в виду?