Бойся своих желаний

Но вот стремительно посинел, побелел, а потом и покраснел восток. Луч солнца, пока еще не видимого, упал снизу на легкое облачко, парившее чуть выше горизонта, а вскоре и оно само, светило, показалось из-за моря. И тогда Джулия прекратила свои речи – для того, чтобы в последний раз, может быть, в своей жизни предаться любви с Михаилом.

15. Дискотека имени Леннона

Тремя годами ранее

Май 1983 года. СССР, Москва

Монина Юлия Валерьевна

У хиппов было два центровых места для встреч. Во-первых, Гоголя, то есть памятник Гоголю на одноименном бульваре. Во-вторых, безымянная стекляшка на улице Кирова – расположенная через улицу от знаменитого чайного домика.

С тех пор много утекло автомобилей по улице Кирова, ныне – Мясницкой. И советская забегаловка, где некогда подавали засохшие сочники, а из титана наливали в граненые стаканы кофе с молоком, стала теперь модным кафе, где летом сидят под зонтиками, а кофе приготовляют как минимум двенадцатью способами. Чайный домик долго, все девяностые, простоял в лесах, а потом его, наконец, открыли – свеженький, отреставрированный, в виде, о чудо, магазина «Чай-кофе». И по улице Мясницкой, бывшей Кирова, в наше время свободно расхаживают, к примеру, готы с подведенными глазами и крашеными черными ногтями. И розово-черные эмо. И просто модные мальчики и девочки в джинсах, приспущенных настолько, что спереди видны пупки с пирсингом, а сзади – трусы и порой даже начало черточки, разделяющей две булочки. И многие юные, экстравагантно одеваясь, воображают, что бросают вызов системе, капитализму, глобализму и вообще миру взрослых.

Примерно так же четырнадцатилетняя Юлия Монина в далеком восемьдесят третьем думала, что выказывает протест закосневшему старшему поколению, выходя на улицу в хипповом

наряде.

Наряд включал в себя фирменные левисы (то есть джинсы «ливайс»), вываренные до белесого цвета, тщательно прорванные в трех местах, а затем, с распонтом дела, небрежно заштопанные. Юлия, кстати, являлась несказанно богатым подростком. Благодаря деду, Петру Ильичу Васнецову, работавшему в столице желтого дьявола, самом Нью-Йорке, она имела ни много ни мало – целых ТРИ ПАРЫ джинсов. Одни, вышеупомянутые, драные и чиненые – хипповые. Другие – цивильные, в каких не зазорно и в библиотеку, и в театр сходить. Ну и наконец – повседневные для лета, вельветовые.

К тому времени цены на джины на московском черном рынке достигли уже двухсот рублей за пару. В те позднесоветские годы, когда проезд в метро стоил пятак, примерно двести рэ средний москвич зарабатывал в месяц.

Даже на фоне прочих хиппарей Юля одевалась более чем хорошо, потому временами мучилась дилеммой: а правильно ли протестовать против советских порядков своим внешним видом – и в то же время использовать номенклатурные привилегии, которые обеспечивал не вылезающий из загранки дед? Пока она – слаб человек! – не могла отказаться от фирмы и перейти на поганые самостроки или джинсы из магазина «Рабочая одежда». А на ноги, прикажете, чоботы «скороход» надевать? Сейчас в роли Юлиных шузов выступали кроссовки, но не приевшиеся «Адидас», а, спасибо деду с бабкой, мало известной в СССР американской компании «Найк». А нежный торс прикрывала ковбойка (тоже, между прочим, фирмовая, деда из Нью-Йорка привез), расстегнутая и завязанная узлом на животике. Никакого лифчика девушка принципиально не носила, и множество встречных мужчин ныряли своими взглядами в вырез Юлиной рубашки.

Наряд дополняла холщовая сумка – к сожалению, самострок

(то есть пошитая одним знакомым на домашнем «Зингере»). Вдобавок имелись все положенные аксессуары: хайратник – то есть цветная ленточка, обручем охватывающая длинные и небрежно ниспадающие на плечи волосы. Затем ксивник – самодельная мини-сумочка, сшитая собственноручно из лоскутков, вешалась на шею. В ксивнике хранились документы – в Юлином случае тот, коего она стеснялась, – щенячья карточка, то есть свидетельство о рождении. На обоих запястьях – никаких часов, к черту! – висели фенечки (кажется, единственный термин, сохранившийся в лексиконе с тех баснословных времен и даже не переменивший своего значения): разноцветные тонкие бисерные браслеты.

Однако в ту пору, более четверти века назад, одеваться подобным образом означало проявлять б'oльшую смелость, нежели нынче. Столь вызывающий наряд автоматически приписывал Юлю к племени неформалов. Неформалам завидовали, ими восхищались, но в то же время мало кто осмеливался следовать их примеру. А ведь, кроме хиппи, в столице мира и социализма водились еще панки, любер'a, металлисты и даже нацисты. Из них самыми зловредными, конечно, считались неофашисты. С недавних пор эти омерзительные парни демонстрации двадцатого апреля, в день рождения Гитлера, пытались проводить – их неизменно разгоняла милиция.