Бойцовский клуб

Тайлер подаёт знак той обезьянке, которая держит нож возле мошонки комиссара.

Тайлер говорит:

— Представь себе, что весь остаток жизни проходишь с мешочком между ног.

Комиссар говорит: нет.

Не надо.

Перестаньте.

Пожалуйста.

О!

Боже!

Помоги!

Мне!

Помоги!

Нет.

Мне!

Боже!

Мне!

Останови!

Их!

Обезьянка-астронавт, взмахнув ножом, перерезает резиновую ленту.

Мы уложились в шесть минут.

— Запомни это хорошенько, — говорит Тайлер. — Люди, которым ты пытаешься помешать, это те, от кого ты зависишь всю жизнь. Мы стираем ваше бельё, готовим вам еду и подаём её на стол. Мы расстилаем вам постель. Мы храним ваш покой, пока вы спите. Мы водим машины скорой помощи. Мы отвечаем на ваш звонок на телефонной станции. Мы — повара и водители такси — знаем про вас всё. Мы обрабатываем ваши страховые полисы и банковские счета. Мы — нежеланные дети истории, которым с утра до вечера внушают по телевизору, что когда-нибудь мы можем стать миллионерами и рок-звёздами, но мы не станем ими никогда.

— И мы начали понимать это, — говорит Тайлер, — поэтому лучше не трогайте нас.

Связисту приходится вырубить рацию, потому что из-за рыданий комиссара всё равно ничего не слышно.

Обезьянки-астронавты одевают комиссара и отводят его и его собаку домой. После этого всё зависело только от того, насколько он умеет держать язык за зубами. И, конечно же, мы были абсолютно уверены, что никаких налётов на клубы не последует.

Его достопочтенная светлость возвращается домой до смерти перепуганный, но невредимый.

— После каждого домашнего задания, — говорит Тайлер, — всё больше парней, которым нечего терять, кроме бойцовского клуба, вовлекаются в «Проект Разгром».

Тайлер становится на колени возле моей кровати и говорит:

— Закрой глаза и дай мне твою руку.

Я закрываю глаза, и Тайлер берёт мою руку. Он прикладывает губы к шраму от поцелуя.

— Я сказал, что если ты будешь говорить обо мне у меня за спиной, ты никогда не увидишь меня больше, — говорит Тайлер. — Мы — не два разных человека. В немногих словах дело обстоит так: когда ты бодрствуешь, ты можешь называть себя как угодно и делать всё, что ты хочешь, но когда ты засыпаешь, наступает моя очередь, и ты превращаешься в Тайлера Дёрдена.

Но мы же бились друг с другом, говорю я. В ту ночь, когда мы придумали бойцовский клуб.

— Ты бился не со мной, — говорит Тайлер. — Это тебе показалось. Ты бился со всем, что ты ненавидишь в своей жизни.

Но я же тебя вижу.

— Во сне.

Но ты же снимаешь дом. И работаешь. На двух работах.

Тайлер говорит:

— Запроси в банке копии чеков. Я снял дом на твоё имя. Ты увидишь, что почерк на чеках совпадает с почерком моих бумаг, которые ты набирал на компьютере.

Тайлер тратил мои деньги. Не удивительно, что у меня всё время было превышение кредита.

— Что же касается работ, то почему ты всё время чувствуешь такую усталость? Ха, это вовсе не бессонница! Как только ты засыпаешь, ты становишься мной и идёшь на работу, или в бойцовский клуб или куда-нибудь ещё. Тебе повезло, что я не устроился работать, к примеру, в серпентарий.

Я говорю: а как же насчёт Марлы?

— Марла любит тебя.

Марла любит тебя.

— Марла не знает о различии между мной и тобой. Ты назвался придуманным именем в тот вечер, когда вы познакомились. Ты же никогда не посещал группы поддержки под своим настоящим именем, дерьмо ты неискреннее. С тех пор, как я спас её жизнь, Марла считает, что тебя зовут Тайлер Дёрден.

Но теперь, когда я всё знаю, ты просто исчезнешь?

— Нет, — говорит Тайлер, продолжая держать меня за руку. — Меня бы не существовало на свете, если бы ты того не хотел. Я буду по-прежнему жить моей жизнью, пока ты спишь, но если ты попробуешь мне помешать — например, прикуёшь себя к постели или примешь большую дозу снотворного, мы станем врагами. И тогда держись.

Какая чушь! Это всего лишь сон. Тайлер — только проекция моих мыслей. Он — не более чем диссоциативный психоз. Психогенное помрачение сознания. Тайлер Дёрден — это моя галлюцинация.

— Да пошёл ты, — говорит Тайлер. — А может быть, это ты — моя шизофреническая галлюцинация.

Я появился первым.

Тайлер говорит:

— Конечно, конечно, конечно, но посмотрим, кто будет последним!

Это всё ненастоящее, это всё сон и сейчас я возьму и проснусь.

— Так возьми и проснись!

И тут зазвонил телефон и Тайлер исчез.

Сквозь шторы пробивалось солнце.

Я попросил, чтобы мне позвонили и разбудили в семь утра. Я снимаю трубку, а там — тишина.

23

Ускоренная перемотка. Я лечу домой к Марле и «Мыловаренному заводу на Бумажной улице».

Всё разваливается на части.

Дома я просто боюсь заглянуть в холодильник. Я представляю себе десятки маленьких пластиковых мешочков, в которых — замороженные кусочки плоти, а на мешочках — названия городов типа «Лас-Вегас» или «Милуоки». В этих городах, защищая местные отделения бойцовского клуба, Тайлер исполнил свои угрозы.

В углу кухни обезьянки-астронавты сидят на корточках на потрескавшемся линолеуме и изучают свои отражения в маленьком зеркальце.

— Я пляшущая и поющая срань господня, — говорит обезьянка-астронавт своему отражению. — Я — токсический отход сотворения Вселенной.