Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)

– Кажись… – вяло ответил Косухин. Он и сам не заметил, как просидел остаток ночи.

– Почему вы меня не разбудили?

Арцеулов был явно недоволен. Высыпаться за чужой счет он не считал возможным.

– Спать не хотелось, – столь же вяло ответствовал Косухин. – Ты лучше, Ростислав, кипятку сообрази… Пора идти.

Капитан хотел по привычке вступить в спор, но поглядел на Степу и промолчал. Он с удовольствием умылся снегом и стал разводить огонь, сожалея, что в подаренном мешке не оказалось чайной заварки.

Тропу нашли сразу. Она тянулась вдоль ручья, прижимаясь к отвесной черной стене. Ручей протекал в глубокой узкой расщелине, тропа же тянулась как раз между ним и стеною. Она была узкой, не больше полутора метров, и вдобавок завалена снегом. Степа взвалил мешок с продуктами на плечи и уверенно пошел впереди. На протесты Арцеулова он обозвал его контуженным, а на повторные призывы предложил меняться через каждый час. С этим и двинулись. Косухин шел уверенно, оставляя после себя ровный след. Гора прикрывала от ветра, было тихо, лишь шумела речушка, да изредка откуда-то доносились отзвуки похожие на разрывы снарядов. Ростислав, кое-что читавший о горах, предположил, что это эхо от шума падающей лавины. По просьбе Косухина он кратко объяснил, что такое лавина, после чего Степа стал время от времени не без опаски поглядывать вверх.

Разговаривали мало, тем более общаться, двигаясь гуськом по узкой тропе, было не особо удобно. Арцеулов, старясь вступать след в след, прикидывал, что их затея с Шекар-Гомпом может выйти весьма трудной. Ему очень захотелось, чтобы здесь оказались те, кого он оставил еще весной 19-го – друзья по Ледяному походу, с которыми они шли по такому же снегу, поддерживая друг друга. Ростислав вспомнил ротного, капитана Корфа, фронтового разведчика с двумя Аннами и Владимиром, всегда веселого и отважного Андрея Орловского и давнего, еще с семнадцатого года, приятеля – князя Ухтомского. Арцеулов подумал, что вместе с Виктором Ухтомским он взял бы Шекар-Гомп в два счета. Во всяком случае, это было бы не труднее, чем штурмовать Екатеринодар.

Капитан усмехнулся, вспомнив, как на ночевке в Усть-Лабинской, после трех дней тяжелых боев с бригадой балтийских моряков, кто-то достал гитару, и его заставили играть всю ночь. Тогда, под утро, он написал, вернее, сымпровизировал песню, где главным героем выступал Андрей Орловский, который в ту ночь был почему-то неожиданно мрачен. «Не падайте духом, поручик Орловский…» Позже эту песню пели другие, а вместо Орловского подставляли иные фамилии. Чаще всего пели про Ухтомского – Виктор, аристократ чистых кровей, неистово храбрый и ненормально честный был всеобщим любимцем. Бог весть кто из них, его друзей по Ледяному анабазису, еще жив! Армии Деникина бежали к Новороссийску, спасти их могло лишь чудо, а чудеса на этой земле встречались все реже…

Последний раз Арцеулов брал в руки гитару в Омске, когда нашел Ксению, и они отмечали встречу на квартире у ее тетки. С тех пор играть было некогда и не для кого. Капитан внезапно подумал, играет ли краснопузый Степа на гитаре – или «товарищам» полагается лишь балалайка? Ростислав с мстительным ехидством представил себе красного командира с балалайкой и в лаптях. Картинка вышла на славу.

Степу заботило другое. Он еще раз вспомнил свой разговор с ночным гостем и остался весьма недоволен. Прежде всего следовало разбудить капитана. Теперь же он даже не решался рассказать о странном разговоре. Не поверит беляк! Да и говорили они не по делу. Собственные речи Косухин обозвал «излияниями», а выходку насчет загадочной двери вообще счел неуместной. Нет, тут, вероятно, нужен не он, а другой товарищ, куда более опытный и надежный. Косухин вспомнил давнего друга-приятеля еще по октябрю 17-го, Кольку Лунина, теперь воевавшего где-то на юге. Тот, даром, что моложе Степы, точно сообразил бы, что к чему. Недаром Косухину, несмотря на орден, никогда не поручали больше батальона, а Лунин уже комиссарил в дивизии. Степа вздохнул, выбросив пораженческие мысли из головы. Николаю сейчас тоже, небось, нелегко на деникинских фронтах!

Часа через полтора Арцеулов после нескольких напоминаний все-таки добился права перейти в авангард. И тут же пожалел – идти первым оказалось куда труднее. Сразу же заныли ноги, а в затылке начал пульсировать маленький, но неприятный очажок боли.

После полудня остановились под большим каменным «козырьком» и наскоро перекусили вареным рисом, запив скудный обед глотком спирта. На этот раз спирт подействовал плохо, особенно на капитана. Боль сразу же усилилась, выросла, вцепилась клещами в мозг.