Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)

Князь Барятинский выглядел именно таким, каким запомнил его Степа по фотографии: породистый аристократ давней чистой крови, тонконосый, изящный и одновременно жилистый – прирожденный победитель, живущий в особом мире, где не могло быть места Косухину. Степа вновь, как когда-то, желчно позавидовал и одновременно разозлился. Именно этого, с голубой кровью, отправили первым в эфирный рейс, чтобы князь, а не сын трудового народа навек вошел в историю!

– Николай мне часто говорил о вас, – Барятинский, не подозревавший о Степиных размышлениях, энергично, по-спортивному пожал гостю руку.

Хозяин дома усадил Степу в свободное кресло как раз между собой и Барятинским. Сразу стало ясно, что он и князь Андрей здесь главные.

Александр Михайлович выждал минуту, и в комнате повисла тишина. Косухин еще раз бросил взгляд на хозяина. Этот человек умел властвовать, но не присутствие большого начальника смутило бдительного Степу, а странное, беспокойное сходство чернобородого с кем-то, хорошо знакомым…

– Наталья Федоровна… Господа… – привыкший повелевать голос был ровен и спокоен. – Комиссия Российской Империи по эфирным полетам продолжает работу. Предлагаю заслушать господина Косухина. Степан Иванович, прошу вас…

Косухин был не готов выступать в подобном обществе. Конечно, будь он на заседании иной комиссии, например Сиббюро ЦК, то знал бы как и что докладывать. Не хотелось ударить лицом в грязь, ведь тут хорошо знали Николая…

Степа уже хотел начать в своей обычной манере: «Ну, это, значит…», но укусил себя за язык. Белая кость, впервые встречается с настоящим большевиком. Ну что же…

– Граждане! – рубанул он. – Дозвольте отрекомендоваться: Косухин Степан Иванович, двадцати двух лет. Образования заводского, слесарного. В партии с октября 17-го…

В какой именно – пояснять не стал. Белая кость и сама догадается!

– На фронте командовал батальоном, за Белую орден имею. С осени 19-го – на подпольной работе в Сибири…

Его слушали внимательно. Краем глаза Косухин заметил, как щелками сузились глаза Богораза. Во взгляде Наташи, напротив, был заметен явный интерес, словно Степа прибыл не из РСФСР, а с планеты Марс. Барятинский смотрел на живого большевика тоже с любопытством, но весьма одобрительно. Лицо хозяина дома оставалось невозмутимым.

Степа хотел было упомянуть о товарище Чудове – для пущего страху, но внезапно вспомнил то, что рассказывал Ростислав.

– В начале января сего года капитан Арцеулов получил приказ от белого гада Колчака прибыть в Иркутск и найти генерала Ирмана. Он должен был передать ему пароль…

Степа не скрыл ничего. Спокойно, будто находился среди товарищей по партии, поведал, как брал Семена Богораза, как осаждал дом на Трегубовской, как пузырился липким жарким пламенем огненный гриб, плавя затвердевший январский наст. И так же спокойно он говорил о том, что слыхал от других: об упавшем возле умолкшего пулемета Казим-беке, о подземном ходе, ведущем в старую часовню, и о пустой холодной тайге, по которой уходили беглецы.

Только одно оставалось под запретом – Венцлав и все связанное с командиром 305-го. Это была не его тайна. О Венцлаве он доложит лишь в Столице…

С остальным оказалось проще. Косухин коротко рассказал, как погиб Семирадский, а дальше и скрывать было нечего. С особым удовольствием Косухин поведал о красном флаге над Челкелем, с удовлетворением заметив, что невозмутимое лицо Александра Михайловича дрогнуло. Сообщил он и о попытке сорвать старт, о фальшивом приказе Колчака, но углубляться не стал – и с этим доведется разбираться самому.

– В полдень, двадцатого, «Мономах» взлетел… – Косухин помолчал, словно вновь увидев желтую степь и медленно уходящую в небо ракету. – Полигон был взорван… Вот и все, граждане…

Это, конечно не было «все», но о том, что случилось после, Степа говорить не собирался.

В комнате воцарилось молчание. Похоже, у присутствующих было о чем поразмышлять.

– Благодарю вас, Степан Иванович, – наконец проговорил хозяин дома. – Насколько я понимаю это все, что вы имеете право нам рассказать.

– Да, – спокойно подтвердил Степа. – Правильно понимаете.

– Значит, потом вы добрались до Индии, – заметил Богораз. – По дороге познакомились с господином Валюженичем…

Степа лишь пожал плечами. Рассказывать о Тэде значило начать разговор о Шекар-Гомпе.

– Да, – раздумчиво молвил Александр Михайлович. – Остается восхититься вашим мужеством, Степан Иванович. Увы, большевики это тоже оценят…

– Что вы имеете в виду? – удивилась Берг.

– Да то, что господина Косухина поставят к стенке! – недобро усмехнулся Богораз.

– Однако, – тонкие брови Барятинского поползли вверх. – Ну и нравы в большевистском, пардон, кубле!

Косухин хранил молчание, хотя был вынужден признать, что Богораз-старший близок к истине. Ведь кроме Челкеля за ним еще числился Шекар-Гомп…

– Господа, прошу внимания! – короткая фраза чернобородого мгновенно восстановила тишину. – К этому мы, возможно, вернемся. А сейчас не будет ли угодно господину Косухину ответить на вопросы? У меня они уже есть, причем целых два.