Бойцы Агасфера (Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы)

Арцеулов козырнул и сел в машину. Милиционеры уже бежали к подъезду. Если повезет, Оцупа и его людей разыщут лишь через несколько часов, а то и через сутки. Едва ли этот служивый осмелится ослушаться приказа… Ростислав нажал на газ и тронулся с места. Теперь надо сделать пару кругов по городу – для верности, а затем ехать на Театральную площадь.

Степа стоял у подъезда Большого Театра и нервно курил только что купленные папиросы «Ира». Курево было дорогое, но Косухин решил потратиться. Когда он волновался, самокрутки свертывались какие-то несуразные, табак просыпался, а во рту ощущался привкус горелой бумаги. Степа выкурил три папиросы подряд и взглянул на часы. Без пяти минут шесть…

Прошедший день не прибавил оптимизма. В общежитии, где пришлось ночевать, только и было разговоров о посылке на новый фронт – под Тамбов, где объявилась целая кулацкая армия во главе с бывшим начальником местной милиции. Поговаривали о «волынке» на заводах Питера, которая не стихала, несмотря на решительные действия ВЧК. Косухин с трудом понимал происходящее. Выходит, в стране новая революция? Но против кого? С кем собираются бороться рабочие Красного Питера и крестьяне Тамбова?

Хватало и вовсе поганых слухов. Начались аресты комсостава. И не «бывших» – своих, прошедших всю войну. Конечно такое бывало и раньше. В девятнадцатом «разменяли» Антона Богунского, Колю Щорса и товарища Кочубея, в двадцатом – шлепнули Думенко, а теперь взяли самого товарища Миронова – командарма Второй Конной! А кто следующий? Комиссар Лунин? Или он сам, излишне строптивый Степка Косухин?

Недокуренная папироса упала в лужу. Во рту стало горько, и не одни папиросы были тому причиной. Влип ты, Косухин, чердынь-калуга! Всюду клин – даже не будь Шекар-Гомпа. Когда в 17-м их звали на штурм мирового капитала, никто не думал, что через четыре года молодые командиры РККА станут опасны. Интересно, для кого? Для дела революции? Или для товарища Агасфера, будь он трижды неладен!

Ровно шесть… Косухин оглянулся – Ростислава не было. Степа вздохнул, хотел достать четвертую папиросу, и тут, совсем рядом, мягко затормозило черное авто. Косухин замер, сообразив, кто ездит на таких автомобилях. Да и номер был приметным – не спутаешь…

– Садитесь, господин полковник!

Белый гад Славка Арцеулов распахнул дверцу, подмигнул:

– Нравится?

Косухин хотел было пуститься в расспросы, но решил, что место явно неподходящее. Он плюхнулся на переднее сиденье и взглянул на беляка. Ростислав был в хорошем настроении, даже весел – не иначе сотворил шкоду делу революции.

Авто миновало Театральную площадь и выехало к Манежу. Тут только Степа опомнился:

– Ростислав, ты… Откуда машина? Это же с Лубянки!

– Так точно, – Арцеулов оскалился и вновь подмигнул. – Одолжил на время. Держите!..

Он сунул Степе небольшую книжечку – удостоверение агента второго разряда главного управления ВЧК.

– Запомните фамилию… На всякий случай – я Оцуп Абрам Моисеевич, старший уполномоченный. Вы…

– Балаев Иван Иванович… Славка, ты что?

– Нервы, господин красный командир? – Арцеулов уже не улыбался. – По-моему, очень удобно. Я проверял – пропускают всюду, даже бензин залили бесплатно… Вещи собрали?

– Какие вещи, чердынь-калуга? – Степа наконец-таки рассердился. – Ты что это, белый гад, сообразил? Да ты же контра!

– По-моему, я этого никогда не отрицал. Все! Эмоции – потом. Вещи собрали?

– Да какие вещи! – злость сменилась растерянностью. – Все со мною. Только рисунки у Кольки оставил. На память…

– Ингвара рисунки?

– Ага… – Косухин вздохнул: рисунков было жаль. – Я это… Велел Кольке завтра на Лубянку пойти и меня заложить. А то пропадет парень…

Арцеулов кивнул:

– Верно. Если уцелеем – уйдем через эстонскую границу. Я договорился…

Степа промолчал. Насчет дальнейшего у него имелся свой план.

– Хорошо. Слушайте, Степан… Сейчас мы подъедем на Арбат…

Арцеулов излагал свой план четко и ясно, словно отдавал приказ перед атакой. Слушая, Косухин желчно позавидовал беляку – сам бы он едва ли до такого додумался. Хотя почему бы и нет? И получше придумал, если б не занимался интеллигентским самокопанием. Ишь, сомнения замучили, словно гимназистку!

– Повторять не надо?

Арцеулов искоса взглянул на хмурого Степу. Тот покачал головой:

– Не маленький. Авто где взял и документы?

Ростислав довольно усмехнулся и в нескольких словах описал случившееся.

– Шлепнут тебя, беляк! – рассудил Степа. – И меня разом с тобой!..

– Да ну? – удивился Арцеулов. – А я думал, что нам с вами от большевиков пенсия положена. Степан, у вас что, память в Шекар-Гомпе током отшибло?

– Не отшибло… – буркнул Косухин, отворачиваясь от самоуверенного беляка.

Авто миновало Манежную площадь и не спеша свернуло направо, в сторону Собачьей Площадки. Степа задумался и, наконец, выпалил:

– Я против трудового народа не пойду!

Белый гад негромко рассмеялся.

– Знаете, Степан, я тоже. К трудовому народу претензий не имею…

Косухин замолчал, чувствуя, что беляка не переспоришь. Впрочем, время для выяснения отношений кончилось. Автомобиль въехал на Собачью Площадку. Возле музыкального училища Ростислав затормозил.