Бокал кардинала Ришелье

– «Домострой»… – Он сделал новую запись в своем заветном блокноте и встал. – Извините, я выйду и поговорю по телефону. Но я вернусь, мы с вами еще не закончили.

Он вышел из квартиры, строго взглянул на меня и прикрыл за собой дверь.

Я пожала плечами: что он, думает, я собираюсь его подслушивать? Больно надо!

Хотя… как сказать…

Я вернулась на кухню и задумалась.

Он ясно дал понять, что я под подозрением. Прямо сказал, что я последняя видела Сыроедова живым… А в сериалах всегда показывают, что первыми подозреваемыми являются либо муж-жена-любовник-любовница, либо тот, кто видел потерпевшего последним. А кто видел? Мы с Нитой.

Ох, как все это мне не нравилось!

И тут я вспомнила про красный бокал.

Конечно, это может показаться безумием, но ведь этот бокал явно обладает каким-то удивительным свойством. При его помощи я смогла на какое-то время проникнуть в мысли покойного Сыроедова. Ну или, по крайней мере, мне так показалось. И еще бокал дал мне знать об опасности, исходящей от злополучной чайницы. И в ней таки оказался спрятан «жучок»…

Короче, безумие это или нет, но не будет вреда, если я снова воспользуюсь этим предметом.

Я метнулась в комнату и достала бокал из серванта. Отнесла на кухню и прихватила его полотенцем.

Что такого? Может, я просто помыла старый бабушкин бокал и теперь вытираю его. Навожу порядок в квартире. Я вообще-то девушка аккуратная…

Тут как раз полицейский вернулся, на ходу убирая телефон.

Я взглянула на бокал, словно проверяя, чистый ли он.

Он был чистый – во всяком случае, когда на него упал свет из окна, кухня наполнилась рубиновыми бликами.

Как прежде, я провела пальцем по ободку…

И снова, как прежде, бокал издал тонкий, печальный звук, сродни пению раковины или звону серебряного колокольчика.

Я подняла бокал, так чтобы сквозь него увидеть капитана Семибратова…

Но вместо него…

Со мной опять случилось нечто странное. Я переместилась в другой конец кухни…

То есть на самом деле я, разумеется, никуда не переместилась, я стояла на прежнем месте, около окна, но теперь я видела бабушкину кухню с другой точки зрения, как будто стояла возле двери – там, где стоял Семибратов.

И видела эту кухню его глазами. Видела эти потертые шкафчики, старую щербатую посуду, пожелтевший холодильник, весь этот старческий, унылый быт…

Кроме того, я видела саму себя.

«Ничего такая девица… бледная и худая, конечно. Но мне толстые не нравятся. Неужели это она замочила риелтора?»

Я вздрогнула… откуда у меня такие странные мысли?

Ах, ну да, это же не мои мысли, это мысли Семибратова… бред какой-то! Как такое может быть?

Тем не менее я снова отдалась потоку его мыслей.

«…Да нет, ей такое, конечно, не под силу. Сыроедов по виду мужик крепкий, здоровый, а она как щепка… видно, что спортом совсем не занимается.

Хотя… она его видела, считай, самой последней и сама призналась, что по поводу квартиры они не договорились… может быть, у них на этой почве возник конфликт, и того…

Может, они на пару с сестрицей его оприходовали? Надо ту допросить, может, она и расколется…

Да нет, ерунда. С чего бы им его убивать…

Вот Генка по ее наводке позвонил в агентство «Домострой», и там сказали, что уже уволили этого Сыроедова. Что из-за него они понесли серьезные убытки, и вообще, был большой скандал с этой… как ее… Кожемякиной.

Вот кого непременно нужно проверить. У нее есть реальные мотивы для убийства… Тем более что она звонила накануне и угрожала, что от этого Сыроедова мокрого места не оставит! Просто, сказали, рвала и метала.

Так что получается, что сестрица где-то в другом месте этого Сыроедова отыскала.