Боль мне к лицу

Никаких пакетов, больших сумок у него не было, это точно. Да и грабить здесь нечего, старые вещи, не представляющие особой ценности.

В ванной комнате, на зеркале, висит моя фотография. Снимок, сделанный в ресторане, в лучах заходящего солнца, словно на профессиональный аппарат. Я нравлюсь самой себе и даже улыбаюсь, пока не обнаруживаю, что кто-то выцарапал мне глаза, оставив вместо них зияющие дыры. Замираю от испуга, но сразу выдыхаю:

— Яна, — и качаю головой, срывая фото, и из-за снимка вываливается очередная высушенная бабочка. На этот раз — обычный Павлиний глаз, но теперь мне всерьез становится страшно.

Я брезгливо подцепляю ее ногтями, вылавливая из раковины, и спешу в гостиную, к новой книге, ощущая, как вдоль позвоночника катится холодный пот.

В суматохе последних событий я ни разу не открывала ее, и сейчас, преодолевая легкую тошноту, связанную с крупными изображениями насекомых, ищу нужную страницу.

Инахис Ио. Коричневые, с черными зрачками, рисунки на крыльях. Бабочка, которую не сложно встретить на улице, и я бы не привязывалась к ней, если бы не предыдущая посылка. Морфо дидиус цвета Ваниной радужки. Инахис Ио — моей…

Кто же был здесь? Мой любовник, его жена, убийца? Хотя, преступником может оказаться любой, разве что, Яна меньше всего подходит под эту роль. Только откуда мое фото могло появиться у маньяка? Дорониным проще — у Ивана оно в телефоне, а уж супруга из любопытства или подозрений залезть в него может без проблем.

Переворачиваю снимок, но на обороте ничего. Ваня все так же не отвечает, и звонить ему я больше не собираюсь. Пытаюсь успокоить себя, но выходит плохо. Запираю дверь на все замки и жалею, что она отворяется наружу — нет смысла баррикадировать ее.

Полтора часа я трачу на то, чтобы успокоиться и прочитать книгу, внимательно разглядывая изображенных в ней бабочек. Меня тошнит от головной боли, вызванной страхом и отвращением.

Квартира теперь выглядит небезопасной. Ободранные голые стены зала, незримое присутствие всех тех людей, что заходили сюда, принося свои ужасные посылки — бабочек, венок, игрушечных змей, — порождают ощущения того, что я чужая, что так и не стала своей.

И, наверное, лучшим будет вовсе исчезнуть отсюда, переехав к родителям или в бабушкину квартиру, как и планировалось.

Перебираю свои немночисленные вещи, складывая аккуратными стопками. По телевизору идут заунывные новости и глупые передачи, поэтому я, быстро пролистав каналы, выключаю его. Насладиться тишиной не удается: в ванной капает кран, и методичное постукивание каплей о чугунную поверхность действует на нервы.

Вспоминаю расписание приемного покоя, и увидев, что дождь почти закончился, отправляюсь к маме в больницу. По дороге покупаю ей целый пакет фруктов, сладостей, любимых ею семечек, забыв, что чистить их вручную она еще долго не сможет.

Сейчас мама лежит в палате на третьем этаже; рядом еще пять соседок разной степени перебинтованности. Здороваюсь, заходя внутрь, они отвечают мне недружным хором.

Мама выглядит уже лучше. Синяки под глазами поменяли цвет, став желто-зелеными. Она искренне радуется моему визиту, пересказывая слова врача и называя цифры из анализов, которые мне ни о чем не говорят. Я слушаю ее, вставляя время от времени подходящие фразы, но думаю о своем.

Когда приходит процедурная медсестра с капельницей, появляется повод уйти быстрее. Похлопываю маму по здоровой руке, не находя в себе сил обнять или поцеловать, и с облегчением покидаю палату. Каждая встреча дается легче предыдущей, но напряжение никуда не уходит: я чувствую его в плечах, в спине, шее. Двигаю головой в разные стороны, пытаясь чуть размяться, и отправляюсь на остановку автобуса.

Выбираю самый долгий, неудобный маршрут, чтобы ехать дольше. Новый способ убивания времени ко всем уже опробованным мною в больнице. Прислоняюсь к холодному стеклу, фокусируя зрение то на медленно стекающих по окну каплям, то на проезжающих мимо машинах.

Видимо, впереди авария: поток автомобилей движется медленно. Гудящие сигналы машин разлетаются эхом пробкой. Протираю запотевшее от дыхания окно, вглядываясь в разноцветные вывески вдоль дороги, читая названия задом наперед.

…Вдруг сердце останавливается на мгновение, словно раздумывая, стучать ли ему дальше.

Из дверей магазина появляется Иван. Я узнаю его моментально, и приподнимаюсь, готовая выбежать из автобуса, но тут же плюхаюсь обратно на сидение. Следом за ним выходит Яна, безупречная — как всегда. Темные волосы собраны в высокий хвост, на лице — яркая помада и солнцезащитные очки. Несмотря на то, что за окном пасмурная погода, она не выглядит нелепой, напротив — словно звезда, скрывающаяся от папарацци. Черная кожаная куртка, узкая юбка, туфли на высоком каблуке.

Такая красивая, что вызывает отвращение. И зависть.

Иван открывает ей дверь, помогая сесть в припаркованный на обочине джип, а сам устраивается за рулем, поворачивая голову в мою сторону, словно чувствуя взгляд.