Болиголов (СИ)

Хлоя нашла кувшин с чистой водой на столике в тени беседки и выпила полную кружку. Солнце было уже высоко. Она разрывалась между эгоистичным желанием пойти всех поднять и затеять что-нибудь веселое: искупаться в реке, пошататься по городским лавкам или просто пойти позавтракать (так как вчера она больше выпила, чем съела) — и мыслью заняться утренней медитацией, раз уж она все равно так рано подорвалась. Совесть перевесила, и Хлоя села в тени на траве, пытаясь очистить разум от всех мыслей. Но в одиночку ничего не выходило: в голове звучали кабацкие песни, мельтешили танцующие Джоф и Роджер и мерещилась улыбка уходящей Ильмар. Ее одинокого терпения хватило минут на десять.

Она вошла в дом в раздумьях, с кого бы начать. Вдруг раздалось сонное ворчание с той стороны, где спал Балда. Вот и отлично — можно начать с добровольцев. Хлоя подошла поближе и посмотрела на умиротворенное лицо Балды — лицо было таким сосредоточенным, что она даже не сразу узнала его. Как будто сейчас перед ней спал абсолютно здоровый человек абсолютно здоровым сном. Он лежал на спине, повернув голову на бок. Капюшон съехал, и Хлоя увидела на его голове тот самый дурацкий платок из лавки Хамана. Вот сейчас было идеальное время для медитации, потому что она не знала, что думать по этому поводу, и все ее мысли рассеялись. Постояв минутку в этой пустоте, она решила заставить Роджера объясниться, когда тот проснется.

Хлоя присела на край и откинула с Балды одеяло, чтобы разбудить, но тут ей в глаза бросилось его возбужденное состояние, заметное даже через штаны. Не сказать, что она не поняла, что это такое, — выросшая среди мужчин, она знала о них достаточно и много раз видела их почти что голыми на речке, но в таком состоянии и в такой близости ей видеть мужское достоинство не приходилось. Она подумала, что раньше за Балдой такого не замечала. И если глазомер ее не обманывает, то телосложение у Балды очень даже пропорциональное, учитывая его двухметровый рост. Она надвинула шкуру назад: кажется, разбудить его накрытым сейчас будет более правильным. И ничто бы не предвещало другого исхода побудки, если бы выпитое за вчера вино успело выветриться из девичьей головы. Но оно не успело. «А что, если ему в штаны заползла змея?» — пришла неожиданная мысль. «Хлоя, Хлоя, Хлоя, какие к черту змеи в городе! К тому же змеи намного длиннее и шевелятся» Она встала и отошла на два шага от спящего, наивно думая, что ее мысли удалятся вместе с ней. «Но ты же не можешь быть уверена полностью. Змеи они ведь такие — приползут и не заметишь. Может, ты видела только часть змеи, а не шевелится она, потому что уснула?» Она отошла еще дальше, уже подумывая сначала разбудить Роджера. «То есть, возможно, Балде угрожает опасность, а ты даже не убедишься в этом из-за каких-то идиотских предрассудков?» Здесь Хлоя удивилась сама себе и остановилась. Она вернулась, села на край, засунула руку под одеяло и развеяла все свои сомнения. Нет, это определенно не змея — кажется, они так сильно не нагреваются.

— Хлоя! — Балда открыл сонные глаза. Она резко выдернула руку и прижала ее, согнутую, к груди. — Что происходит?

— Кажется, у тебя под одеялом змея. — Хлоя давно знала, что во всех неловких ситуация людям мозги вообще не нужны, потому что язык всегда опережает мысли. Балда спросонья тоже об осторожности не думал и, вместо того, чтобы двигаться аккуратно, резко скинул одеяло. Никаких змей под шкурой он естественно не увидел. Хлоя тоже пошарила глазами вместе с ним и тоже ничего нового не увидела.

— Фух, показалось! Давай будить остальных, уже скоро обед.

Она поднялась и, как ни в чем не бывало, пошла к Роджеру, который обычно просыпался раньше остальных после пьянки. Его она растолкала быстро и без лишних прелюдий. Сразу вспомнила свою претензию по поводу платка, но вдруг подумала: а что, если это именно он так странно действует на Балду? Да ладно, пускай носит, какое ей вообще дело, кто во что одет.

Роджер потянулся и молча встал. Легкая боль в голове и в теле напоминали приятную ломоту после хорошей тренировки — только вот вчера была не тренировка, а настоящая битва. Молчал он потому, что по утрам после пьянки звонкий голос Хлои не казался ему таким прекрасным, как накануне, а если он что-нибудь скажет, то она ведь обязательно что-нибудь ответит. Поэтому он сразу направился к двери.

— И друга своего прихвати. Я Джофа в жизни не разбужу!

Роджер сморщился. Неужели это тот самый прекрасный голос, певший его любимые песни. Первая волна отчуждения прошла, и он повернулся к Джофу. Хлоя уже сотрясала Кристофа, который спросонья что-то лепетал и никак не хотел открывать глаза.