Больница скорой помощи

Прямо на кушетке в какой-то ужасной проститутской позе Люська трахалась со своим любовником Олегом, который хотя и не был милиционером, носил форму, потому что работал в военизированной охране какого-то там завода. Оба они были полураздетые, от чего выглядели еще более омерзительными, чем, если бы они были совсем голые.

Увидев Зою, они смутились и закопошились, как два навозных жука, которых обнаружили в картофельной ботве. А Зоя и не собиралась уходить, она презрительно передернула плечами и направилась в уголок, где лежали градусники, шприцы, прочие мелочи и инструменты. Тут она встала спиной к любовникам и не видела, с какой ненавистью смотрит на нее напарница. Она честно занимается своим делом и никому не позволит помешать ей.

Пришлось молодым людям собрать манатки и ретироваться.

Продолжать начатое дело не было ни какой возможности. Смущенные они стали спешно одеваться. На лицо Олега Люся старалась не смотреть, столько в нем было неудовлетворенности. «Ну, стерва, эта Зойка!» Люся никогда ей этого не забудет и при первом же случае отомстит. Девчонка готова была зашипеть от злости, но не делала этого, потому что знала, что доставит этим Зое еще большее удовольствие.

А та демонстративно подошла к железному шкафу с лекарствами открыла его ключом, который из медсестер доверяли только ей, и стала шуршать коробками. Она специально делала это громко и, хотя не видела напарницу и ее приятеля, была уверена, что это им не нравиться. Но она и не видела также, что Олег уже успел одеться и стоит у нее за спиной. Он был высокого роста, малый достаточно плечистый и обладал отличным и острым, даже чересчур острым зрением. Его глаза бегали по коробкам и пачкам с лекарствами и были полны глубокого интереса. Но Зоя этого не видела. Не заметила любопытства своего любимого и Люся. Она тоже оделась и подбежала к приятелю.

– Пойдем, Олежек, я тебя провожу, – воркующим голосом произнесла она и увлекла его из ординаторской.

– Что это за выдра? – спросил Олег, когда был уже у выхода из отделения.

– А, это Зойка! – махнула рукой Люся. – Она у нас старая дева. И злая как Баба Яга. Вреднющая! Ужас. Дети ее как огня боятся. А мне постоянно приходится с ней дежурить. Ладно, не обращай внимания. Она всегда такая.

Но Олег уже забыл про вреднющую Зою. Он уходил, а перед глазами у него стояли названия лекарств, которые он увидел в белом железном шкафу со стеклами закрытыми изнутри занавесками:

«Кодеин», «Фентанил», «Эстоцин», и даже «Морфин».

А Зоя уже собиралась идти по палатам, чтобы ставить градусники, как вошла Люся. Девушка не выдержала и зло сказала:

– Обязательно надо было заходить? Да? Мы же уже кончали.

«О, Боже! – подумала про себя Зоя. – Как они все сейчас выражаются». Она никогда не привыкнет к этому скотству, к этому зоопарку, к этому, как говорит ее подруга Надя, животному миру тундры. А этот Олег? Он же все это время даже шапки не снял. Он был в ней, когда она даже только вошла. И от этой шапки так несло потом, что вся ординаторская, ею просто провоняла.

Но говорить всего этого она не стала. И хотя все ее чувства были оскорблены, она спокойным голосом ответила:

– Дорогая моя, здесь не бордель, а больница. Детское отделение.

– Бе-Бе-Бе! – передразнила ее Люся. – Завидно стало? Тогда завидуй молча! Самой, небось, тридцать лет скоро, а ее ни один мужик не трахнул. Конечно, кто такую трахнет? Только слепой!

Зоя вздрогнула. Это уж слишком! Она вовсе не уродина. Конечно не такая смазливая, как Люся, но, во всяком случае, интереснее ее. На это она даже не стала отвечать. Много чести.

Она повернулась, взяла стакан с градусниками и сказала за спину:

– Я в левое крыло. Ты в правое. Не забудь. А то опять перепутаешь.

Слова ее прозвучали как приказ. Люся даже губки закусила и хотела топнуть ножкой. Нет, ей никогда не победить Зою. Какая-то сила стоит за ней.

Было уже полседьмого. Зоя заходила в палаты и безжалостно включала свет.

– Подъем! – громко объявляла она и совала в горячие детские подмышки термометры. Дети смотрели на нее заспанными непонимающими глазами, но затем в них появлялся смысл, а за ним и страх. Они боялись Зою. И ей это было приятно.

Через десять минут она вошла в третью палату, и в руке у нее был шприц. Она подошла к кровати у окна, на которой лежал десятилетний Славик Игнашов, и велела ему встать. Мальчик посмотрел на нее затравленным взглядом и встал рядом с кроватью. Тут же на него уставились пять пар глаз. В палатах лежали по болезням, поэтому здесь были и девочки и мальчики разного возраста.

– Снимай штаны! – не глядя на ребенка, якобы занятая шприцом, и голосом, не принимающим никаких возражений, приказала сестра.