Большая игра

— Ну ничего, придет время, мы из него мужчину сделаем, — Тагар бросил презрительный взгляд на молодого человека и ухмыльнулся, — а не получится, так, значит, к женщинам его отправим, пусть посуду моет.

— Давайте вернемся к теме разговора, — сухо перебил Сергиевич.

— Давай вернемся, уважаемый. — Тагар медленно перевел взгляд на губернатора, причмокнул губами и медленно, словно подчеркивая важность каждого слова, произнес: — Батор Отхонович ожидает получить в вашей области не менее семидесяти процентов голосов.

— Ожидать-то, конечно, можно, — губернатор старался держаться как можно увереннее, — но опросы таких цифр не показывают. Через половину бы перевалить, все только на авторитете президента держится.

— А где твой авторитет? — подался вперед Азамат, второй из визитеров. — Ты что, ничего не можешь? Зачем ты здесь сидишь тогда?

— Почему вы мне тыкаете? Не в своем ауле, — повысил голос Сергиевич.

— А ты радуйся, что ты не в нашем ауле… пока, — агрессивно отозвался Тагар. Все условности в мгновение были отброшены, и напротив губернатора сидели два хищника. — Мы к тебе от такого человека приехали, что можем и тыкать, и мыкать, и чего нам надо делать. Если ты здесь хоть что-то представляешь, то результат выборов обеспечишь, и тогда, — он сделал паузу, — будем решать, останется здесь губернатор Сергиевич или к нам в аул поедет.

Губернатор и его помощник ошеломленно молчали. Таких неприкрытых угроз никто не ожидал, но не приходилось и сомневаться в реальности этих угроз. На что способны люди Жамбаева, знали все. Удовлетворенный реакцией губернатора, Тагар пригладил свою и без того идеальную бородку и вальяжно откинулся на спинку кресла.

— А теперь, губернатор, когда ты все понял, поговорим о другом вопросе. В августе Батор Отхонович выиграет выборы, а в октябре будет инаугурация. Это понятно?

Сергиевич молча кивнул.

— Так вот, в день инау… ну до чего слово сложное! — пожаловался он. — В день ина-у-гу-рации по всей стране, во всех крупнейших областных городах будут заложены новые мечети. Сейчас уже начали прорабатывать проекты, как только Батор Отхонович утвердит эскизы, их сразу пришлют. Так что тебе надо подумать о месте под строительство.

— Но в городе есть мечеть, причем не одна, — возразил губернатор, — а доля мусульманского населения совсем не велика в нашем регионе.

Тагар насмешливо посмотрел на Сергиевича.

— Губернатор, ты же должен думать о будущем. Не только своем будущем, о будущем детей. Я не о твоих детях сейчас говорю, не бычься. Я говорю обо всех детях. Сколько рождается детей в средней семье? Я тебе отвечу — один и две десятых. Это по стране. А сколько надо для полноценного воспроизводства нации? Минимум два! Два ребенка в средней семье. Вы вырождаетесь. А в нашем крае в средней семье рождается три-четыре ребенка. Да и почти в каждой мусульманской семье в любой стране мира вне зависимости от национальности рождаемость втрое выше, чем у христиан. Это простые факты, губернатор, но на них строится будущее, будущее всей страны. И даже не только этой страны. Ты удивлен, что я все это знаю? Ну так ведь и мы не дикие люди. Не надо нас недооценивать.

Тагар довольно улыбнулся, неожиданно подмигнул Сергиевичу.

— Возвращаясь к мечети. Место должно быть хорошее, центр города, и сразу говорю, площадь застройки планируется большая, участок ищи не меньше чем три гектара, а лучше все пять выделяй.

— Да как вы себе это представляете, — возмутился Сергиевич, но Тагар, встав, заставил его замолчать. Азамат тоже легким стремительным движением вскочил на ноги. На мгновение Сергиевич подумал, что сейчас его ударят прямо в собственном кабинете. Но стоящий перед ним мужчина, внимательно посмотрев на собеседника, лишь произнес:

— На все воля Аллаха. Постараешься и найдешь, Иван Юрьевич. — Тагар усмехнулся. — Ты же губернатор… пока. Вот и рассмотри варианты.

На этом разговор был закончен. Эмиссары Жамбаева молча вышли из кабинета губернатора, а тот еще долгое время сидел в оцепенении, крепко сжимая кулаки и пытаясь прийти в себя от пережитого страха и унижения. Помощник так же тихо сидел в своем кресле, мечтая о том, как бы сделаться невидимым, а еще лучше оказаться где-то далеко и от этого кабинета, и от его неожиданных посетителей.

Разъяренный медведь, выпучив глаза, неотрывно смотрел на огромного кабана. Тот, тоже не мигая, уставился на своего противника. Огромные клыки вепря выглядели устрашающе, однако хозяин тайги был, несомненно, сильнее. Со стороны за этой схваткой, которая вот уже пару лет не могла ни начаться, ни кончиться, наблюдала голова огромного лося. Ее стеклянные глаза безучастно смотрели на противостояние таких некогда грозных и таких беспомощных теперь противников.