Большая игра (Британская империя против России и СССР)

Спустя неделю выяснилось, что Юрий Андреевич, несмотря на свою огромную работоспособность и страстное желание работать, работать, работать, – вовсе не прочь поболтать. Видно, поначалу он привыкал к новому коллективу. А как освоился – его просто понесло. Затеяв разговор, Расписаев мог забыть даже о необходимости выполнять порученное ему задание. Но ни в коем случае не пропускал мероприятий, выполняемых по сигналу мобильника. Каким бы ни был интересным разговор, стоило раздаться уже хорошо знакомому всем писку – Расписаев останавливался на полуслове или переставал слушать собеседника и начинал заниматься делами в соответствии со своим личным расписанием. Случалось, правда, что мобильник пищал во время разговора с начальником. Понятное дело, Юрий Андреевич не смел послать руководителя куда подальше. В таких случаях он становился рассеянным, глотал слова и комкал фразы, на вопросы собеседника отвечал невпопад. Случалось, начинал нервничать, повышал голос. Нарушать составленное, видимо уже давно расписание для Расписаева было делом чрезвычайно нежелательным и неприятным. Что же касается его соседей по кабинету, то привычка нового коллеги делать всё по времени сначала смешила и удивляла, а потом они привыкли к ней, и Расписаев за свою собранность и последовательность стал даже пользоваться огромным уважением товарищей по работе. Да, иногда мы уважаем друг друга не за то, чему хотели бы научиться и следовать сами, а просто за то, что сосед умеет и делает нечто, одному ему свойственное. Уважаем, не задумываясь при этом: а в самом ли деле за это следует уважать?..

С приходом Расписаева коллектив отдела стал сплочённее. Поболтать с интересным собеседником частенько приходили обитатели других кабинетов, засиживались часами. Слушая их и не имея возможности как следует углубиться в свои размышления, Панкратов сильно затосковал и даже начал слегка ненавидеть нового коллегу. Как думать о чём-то серьёзном, когда вокруг почти постоянная пчелиная суета?.. Жужжанье, переходящее в крики?.. Впрочем, очень скоро Дмитрию стало стыдно за свои мысли: окружающим людям хорошо, они тянутся друг к другу, общаются, неужели он не может потерпеть, утихомирить на какое-то время своё эго?.. Ведь не всю же жизнь ему сидеть в этом кабинете?.. Так не лучше ли понаблюдать за беседующими людьми, прислушаться к их речам?.. Что их волнует, чем живут?.. Куда, в конце концов, мы катимся?.. Мы, верхнебрындинцы, и весь мир. Ведь всё это можно узнать, прислушавшись к разговорам сослуживцев!.. Или не всё?.. Так или иначе, появление в ПТО Расписаева приблизило увольнение Панкратова. И уже только за это стоило сказать Юрию Андреевичу огромное спасибо!..

Вскоре работники ПТО всей толпой стали собираться дома у Юрия Андреевича. По пятницам. Видимо, рабочего времени не хватало для занимательных разговоров. Нет, конечно, после работы никто не бежал сломя голову к Андреичу. Расходились по домам, а ровно в двадцать ноль-ноль собирались у двери в жилище Расписаева. Кто назначил это время?.. Да вроде бы никто не назначал. Как-то так само собой получилось: однажды в пятницу несколько человек, не сговариваясь, припёрлись к Расписаеву в гости ровно в восемь вечера. И с тех пор так повелось: каждую пятницу, в двадцать ноль-ноль Расписаев принимал группу товарищей по работе. И ему, по всей видимости, это очень нравилось. Нравилось, что люди тянутся к нему, что им приятно беседовать с ним. А главное – слушать его.

Как ни странно, очень общительный Расписаев жил один. Не был женат. Но распространяться о причинах такого своего положения Юрий Андреевич не спешил, и никто из гостей, хотя было очень любопытно, не решался спросить. Неудобно как-то. В конце концов, захочет – сам расскажет. Или нечаянно сболтнёт. При таком подвижном языке, как у Юрия Андреевича, это вполне могло произойти. Могло, но почему-то не происходило, хотя многие всерьёз полагали, что поговорка «Болтун – находка для шпиона» – и про Расписаева тоже.

Примечательно, что сослуживцы стекались к квартире Юрия Андреевича в одно и тоже время, причём если кто-то опаздывал – хотя бы на минуту – ему было откуда-то известно, что лучше кнопку звонка не давить и в дверь не стучать. Хозяин осерчает, стопудово!.. Поэтому опоздавших никогда не было. Так же как и приходивших раньше времени. Откуда-то все знали, что и это Расписаеву не понравится. И если кому-то случалось притопать раньше, он фланировал вдоль дома, ожидая наступления приёмного часа, а затем направлялся к подъезду. В общем, картина была такая: десять-пятнадцать работников ПТО и ОППР прогуливаются возле расписаевского дома, в упор не видя и не узнавая друг друга, а потом все стремительно идут к нужному подъезду и впихиваются в него, как песчинки в колбу песочных часов.