Большая игра профессора Дамблдора

Между тем Гарри продолжает сокрушаться, видя забинтованные руки профессора Спраут, которая пострадала от дракучей пациентки. Вообще Спраут куда больше страдает от того, что Локхарт ее учит, как надо работать, чем собственно от боевых ранений… но в принципе Гарри идет правильным путем. А чтобы помочь ему на этой нелегкой дороге, Директор, похоже, дает команде распоряжение пораскинуть мозгами и проявить инициативу.

Что команда тут же и делает, причем в полном соответствии с характером каждого.

Первым на Гарри спускают Локхарта. Он, самовлюбленный и ограниченный человек, вряд ли может самостоятельно дойти до того, что Гарри хочет ему подражать, и тем более из-за этого сколько-нибудь переживать. Локхарт вообще не способен думать ни о ком, кроме себя. Кто бросил фразу, Снейп или Директор? Кто-то из них. «Гилдерой, вам не кажется, что вы несколько перегнули палку, когда фотографировались с Гарри для „Пророка“? Посмотрите, он уже пытается идти по вашим стопам…».

Естественно, Локхарт, как обычно, приписывает возникновение этой мысли себе. «Прилететь в Хогвартс на машине! Разумеется, я сразу понял, почему ты так поступил. Это так ясно…». Да, ему неплохо внушили чувство вины по этому поводу. Локхарт, насколько он способен, извиняется, и, насколько он способен, пытается объяснить Гарри, что так негоже. И, конечно, отталкивает мальчика от себя — и заодно от жажды славы — прочно и надолго. Отличный импринт от противного.

Скорее всего, Снейп поработал и с любимым учеником. Дополнительное указание, чтобы наехать на Гарри, Драко вряд ли требуется, а вот фразу, которая направила бы творческую энергию мистера Малфоя в нужное русло, Снейп, по всей вероятности, обронил. Вот один из плюсов его имиджа — он может своими саркастическими замечаниями направить мысли и действия людей в желательном направлении, причем почти никто не поймет, как с ним поработали.

Вскоре свою лепту в воспитательный процесс внесет второй член команды — Хагрид.

Возобновляются квиддичные тренировки. У Гарри появляется преданнейший поклонник Колин, и Гарри ничего так не хочет, как чтобы этого поклонника не было. Собственная слава раз и навсегда приобретает для него привкус карикатуры и воспринимается как нечто крайне досадное.

В конце концов мальчик начинает себя чувствовать виноватым даже в том, что Гриффиндор в прошлом году проиграл матч. Право же, вот это ерунда… а впрочем, чем больше в Гарри ответственности за других и перед другими, тем лучше — учитывая его грядущую миссию по спасению мира.

Рон, строго говоря, тоже не отделался Вопиллером: весь этот год он будет расплачиваться за отсутствие мыслительного процесса неприятностями, которые доставляет ему сломанная палочка. В этот раз его рвет слизняками, и Гарри с Гермионой тащат друга к Хагриду. И нарываются на упрек. Ну да, могли бы и раньше зайти, по-дружески, а не из необходимости. С другой стороны, Хагрид сам виноват, что дети к нему относятся не слишком серьезно — меньше надо было дурачком прикидываться. Теперь они считают, что умнее его, откровенничать с ним не будут, просить совета — тем более.

Да, надо, надо Дамблдору нового и умного конфидента.

В ходе беседы Хагрид в своем неповторимом стиле вспоминает о необходимости проявить инициативу. «Гарри, — сказал Хагрид, так, будто вдруг вспомнил о чем-то, — а я на тебя в обиде! Говорят, ты автографы раздаешь, а про меня-то и забыл…». Само по себе не так чтобы очень сильно, но на общем фоне сойдет. Помимо воспитательного момента, лесник еще и проверяет реакцию Гарри. И вполне ею доволен: мальчик все понимает правильно.

Очень любопытно, кстати, что Хагрид совершенно не педагогично кроет Локхарта. По-видимому, Локхарта крыть можно? Ибо «Хагриду было совсем не свойственно критиковать преподавателей Хогвартса, поэтому Гарри посмотрел на него с огромным удивлением. Гермиона же в ответ на эту реплику произнесла более высоким, чем обычно, голосом:

— Мне кажется, ты несправедлив. Ведь сам профессор Дамблдор посчитал Локхарта лучшим претендентом на эту должность…

— Скажи лучше, единственным претендентом».