Большая книга приключений для чемпионов и чемпионок

– Нет, нельзя, – вздохнула она, отрываясь от него. – Может, это сестры. Или мама Димы. Ты сиди, я сама подойду.

Мама Димы!

– Да, конечно, – нехотя, словно предчувствуя недоброе, он отпустил ее, надеясь, что телефон перестанет звонить раньше, чем она добежит до него. Виски вдруг сдавило мучительной болью, перед глазами все поплыло.

Назойливый звонок не умолкал, и Тина успела снять трубку.

– Да! – ответила она.

– Димон там? – грубо произнес голос Витька.

– Димон? – улыбаясь, переспросила Тина. – Какой Димон? Здесь нет Димона!

– Есть, есть! – усмехнулись в трубке. – Живет он там. Так дома или нет?

– Кто это говорит? – нахмурилась Тина.

– Не узнала? Витя я, Виктор. Правда, для некоторых в последнее время я был Димой…

– Димой? – тупо глядя перед собой, переспросила Тина. – Ты – Витя? А кто же тогда… Ну, а он – кто?

– Оба-на, да ты прям ежик в тумане! Он – Димон. А ты его как называешь? Витьком? Или, может, Витенькой? Милым Витюнчиком? Я смотрю, этот затейник еще не доложил тебе про наш невинный розыгрыш.

– Розыгрыш? – Тина начала вдруг мерзнуть. Она прижала трубку ухом к плечу, обхватила себя руками, но по коже все равно ползли мурашки.

– Ну, да! Маленький такой прикол. Кстати, он придумал, не я. Это он у нас такой. Чумовой парень! Предложил нам с ним временно поменяться местами.

– А зачем? – вырвалось у нее. – Зачем это вам?

– Не вам, а ему, – поправили из трубки. – Да чего тут понимать-то! Надоели вы парню до чертиков. Свалились на его шею из глуши, три незнакомые тетки. Вот он и сбежал из собственного дома, а потом подослал меня вместо себя на вокзал. Неужели он ничего не рассказал? Решил, наверное, сюрприз сделать.

Теперь уже дрожь колотила Тину так, как будто ее опустили в прорубь. Что он такое говорит? Что все это значит? Ей захотелось бросить трубку, чтобы не отравляться больше льющимся оттуда ядом, но что-то удерживало ее, и она со страхом слушала, что же ее мучитель скажет дальше.

– Не веришь, можешь проверить. Он паспорт с собой носит, в куртке.

Тина молчала, и приободренный Витек продолжил:

– Он мне такое про тебя и сестричек рассказал, умора просто! Как вы на московских парней вешаетесь и все такое. Говорит, что ты ему проходу не даешь, прилипла, как пиявка деревенская… И сестрички такие же!

Ну, нет! Этого Тина вынести не могла. Она отбросила трубку, села на пол, обхватив руками колени. Сердце дрожало в груди, на глазах закипали слезы. А потом Тина стукнула кулаком по полу, резко вскочила и вихрем ворвалась в комнату.

– Предатель! – накинулась она на Димона. – Что ты там наговорил Урлову про меня и сестер? А ну отвечай!

Краска сбежала с лица опешившего Димона:

– О чем ты? Я не понимаю… – Он потянулся к Тине, но она сердито его оттолкнула.

– Ах, не понимаешь? Как с Урловым на пару розыгрыши устраивать, понимаешь, а на простой вопрос у тебя ответа нет?

Происходящее все еще никак не укладывалось у Димона в голове. Неужели эта фурия – его любимая? Еще недавно мягкая, женственная, нежная, она вдруг стала настоящей мегерой! Он сидел и смотрел на Тину широко открытыми жалобными глазами. А она набрасывалась на него, выкрикивала обвинения, размахивала руками…

– Да что случилось-то? – пробормотал он, теряясь от произошедшей с Тиной метаморфозы.

В ответ девочка сердито топнула ногой и спросила:

– А ну-ка говори, как тебя зовут?

– Я не… – пробормотал Димон, задохнувшись и вдруг поняв, как все плохо. – Ты все знаешь… – упавшим голосом произнес он, лихорадочно пытаясь собраться с мыслями. Что же делать? Как выкручиваться?!

– Как тебя зовут?!! – грозно повторила она.

– Дима, – промямлил он, опустив голову.

– Дима?! Дима… Тот самый, которому три сестры надоели до чертиков… На которого вешается прилипчивая деревенская пиявка… Значит, ты врал мне, все это время врал!.. А я-то думала, ты настоящий! Дура… Поверила тебе… Витя! До конца поверила… А ты… Ты просто ничтожество! Неудачник… И я больше ни минуты, ни секунды не останусь в этом доме! И знать тебя больше не желаю, понял?

Димон не успел произнести ни слова, как Тина выбежала в коридор, хлопнула дверью. Он рванулся за ней, но опоздал – двери лифта закрылись перед его носом.

Тина исчезла. Чувствуя, что все кончено, Димон выбежал на улицу, но Тины нигде не было, девочка растворилась, растаяла в синих сумерках. Он пошел наугад, не понимая, куда, не слыша гудков машин и отчаянной ругани шоферов. Было зябко, ветер рвал полы куртки, но Димон ничего не замечал. Неужели он потерял ее? Тина была единственной, и никогда ему больше не найти такой девочки – с тремя именами, гордой и смелой, красивой и нежной.

Когда он окончательно изнемог, ноги сами принесли его в темный пустынный парк. Он не помнил, как очутился под кустом, свернулся на земле калачиком и закрыл глаза. События и провинности последних дней навалились тяжелым грузом, не давая вздохнуть. Холод стиснул его тело ледяными пальцами, но ему было все равно. У него ничего больше не оставалось – только омерзительная усмешка Урлова, мелочная суета и скука, вечное невезение и пустота – без друзей и без любви.

И больше ничего.