Большая книга приключений и загадок

– Тогда будем дружить. А твой дэдди… Он все-таки не имеет права так себя вести. Ты свободный человек, живешь в свободной стране…

– Вероника!

– Молчу, хани. Собирайся. Нам надо спешить. Суровый полисмен уже выяснил, где проживает тот мэн с фоторобота.

– Опять подслушивать?

– Да.

– А где мальчишки?

– Слава будет отвлекать игроков в гольф, чтобы они не увидели нас с тобой, снова ползущих через балконы.

– А Ботаник?

– Будем надеяться, что это он стучит в дверь, а не твой дэдди, – пробормотала Ника, направляясь к выходу.

За дверью действительно был Ботаник. Лезть решили немедленно.

* * *

На этот раз мы внимательно осмотрели с балкона всю открывающуюся взору местность. Родителей поблизости не наблюдалось.

Ника скомандовала: «Вперед!», мы по очереди стали перелезать. Ботаник замыкал нашу троицу и отстал – его штанина зацепилась за гвоздь – он вывернулся в какую-то немыслимую позу, чтобы освободиться. В это время мы с Вероникой добрались до балкона, где шел допрос.

– Я ничего вам не скажу! – неслись крики из номера. – Дело, по которому я заходил к господину Родионову, касается только меня и вышеупомянутого господина!

– Вы обвиняетесь…

– Да как я могу обвиняться, если девушка-администратор видела, как я уходил?!

– Однако вы единственный были у Родионовых в тот вечер!

На этот раз Вероника последовала моему примеру, и мы осторожно заглянули в окно номера. «Гимнаст» уже надел брюки и рубашку и теперь стоял напротив милиционера, сложив на груди руки, как оперный певец.

– И что же? – непонимающе спросил он. – Я поэтому преступник? Там была еще няня.

– Няню нашли связанной, – напомнил милиционер.

– И что же? – повторил дядька. – Возможно, она соучастница преступления – пустила внутрь своих подельников. Те украли мальчика и связали ее. Вот если бы ее обнаружили задушенной, как Дездемону…

– При чем тут Дездемона? – разозлился милиционер.

– Потому что в порыве гнева я всегда вспоминаю арию Дездемоны из оперы «Отелло», – объяснил дядька.

– Какой еще Отелло? Слушай, ты, не пудри мне мозги!

– Не «ты», а «вы»!

– Няня, к твоему сведению…

– Не «твоему», а «вашему»!

– К вашему сведению, – с тихой яростью проговорил милиционер, – дала подписку о невыезде. И ты дай!

– Не «ты», а «вы»!

– Ладно, ладно! Редькин, у тебя бланки подписки есть?

– Не у «тебя», а у «вас», – машинально поправил милиционера помощник.

– Ты сдурел?!

– Ой, простите. Вот бланк о подписке.

Следователь повернулся к «гимнасту»:

– Подписывай!

Дядька только вздохнул. Черканул на протянутом Редькиным листочке. Помощник забрал подписку. Милиционер легонько стукнул его кулаком по спине, и они удалились. «Редькин? – подумала я. – Как ему подходит фамилия!»

Дядька расстроенно покачал головой и вышел на балкон. Мы вскочили.

– Опять вы? – вскрикнул «гимнаст».

Мы растерялись.

– Угу, – несмело ответила я, – опять мы.

– Да вам что нужно? – разъярился хозяин номера. – Смерти моей желаете?! Час назад вы чуть не довели меня до инфаркта. Зачем разгуливаете по чужим балконам?

Дядька наступал. «Сейчас он сбросит нас с балкона!» – испугалась я и начала отступать. Я пятилась, пятилась, пока вдруг не уткнулась спиной в чью-то ладонь. И покрылась холодным потом. Кто-то схватил меня сзади за шею. Глаза дядьки расширились.

– Прости, Гайка! – услышала я сзади знакомый голос.

– Ботаник! Ты смерти моей желаешь? Чуть не довел до инфаркта!

– Зато все-таки добрался.

Вероника хмыкнула и схватила нашего мыслителя за косичку.

– Я вам не барон Мюнхгаузен, – сердито сказал Ботаник, поднатужился и перелез через перила.

– Вот так! – обрадовался он. И, не удержав равновесия, съехал на пол.

– Что ж тут такое творится? – только и выговорил дядька.

Ботаник поднял на него глаза.

– Ох! – выдохнул парень. – Это вы?

– Кто – я? – с подозрением спросил дядька.

– Елистрат Елистратович Лопуховский, – отчеканил наш друг.

Я решила, что от большого физического напряжения при подъеме сюда Ботаник немного повредился умом и теперь бредит. Но дядька вдруг расцвел.

– Да, – подтвердил он, поставил Ботаника на ноги и пригласил: – Проходите в номер, господа, я напою вас ромашковым чаем с лимоном и медом. Очень полезно для горла.

– В меде столько калорий! – ужаснулась Вероника. – И горло у меня не болит.

– Елистрат Елистратович должен беречь голос, – объяснил нам с Никой Ботаник, – он очень известный оперный певец.

– Был им когда-то, – поправил Лопуховский, – а теперь я никому не нужен.

– Но у вас прекрасный голос! – с восторгом произнес Ботаник. – Моя бабушка обожает ваши концерты. Часто просит поставить кассету с вашими ариями. Я как раз вспомнил фотографию на обложке той кассеты, поэтому вас и узнал.

Мы уселись на диван.

– Спасибо, молодой человек за то, что узнали меня, и за ваши лестные отзывы, – грустно поблагодарил Лопуховский. – В самом деле, еще десять лет назад я был очень востребован. А сейчас оперу мало кто любит. Предпочитают телевизор.

– И Интернет, – добавила я.

– Именно, барышня. Вам налить ромашки?

– Да, спасибо. А где вы выступаете, Еле… Елистрат Елистратович? В театре?

– Нет, милая барышня. Классика никому не нужна. Дело в том, что я решил податься в популярную музыку.