Большая книга ужасов — 10

Родители уже спали – свет в их комнате не горел. За окном привычно громыхала музыка. Крысе это не нравилось. Она металась по клетке, фыркала, шипела, кидалась на прутья. Я выпустила ее, но сделала только хуже – у зверя прибавилось свободного пространства, и вместо клетки она стала бегать по всей кухне, шипя и попискивая.

Я налила ей свежей воды, совала сухарики – все без толку.

– Да успокойся же ты! – сорвалась я наконец. – Подумаешь, ночной клуб! Натанцуются к утру, да притихнут.

Крыса неожиданно успокоилась и заползла в клетку. Я почесала ее за ушком.

– Умница. Спи.

Но спать она не хотела. Лечь-то легла, но продолжала тихонько попискивать, как детская игрушка-пищалка. Сперва громко, потом тише, потом тоньше и чаще... Я сидела рядом и растерянно слушала. Вот диапазон у животного, почище несчастной Тутси!

И вдруг музыка разом смолкла. Просто: «Хоп!» – и все, тишина. А писк стал выше октавы на три и звучал так, словно пищала не одна крыса, а...

Я сунула руку в клетку и осторожно приподняла деревянный домик... И увидела его. Это было похоже на креветку с восемью головами, на сосиску-мутанта, на... Минуту спустя я сообразила, что это не креветка и не сосиска, просто у крысы родились крысята. Маленькие слепые, голые.

Крыса обнюхала мои руки и позволила потрогать крысят. Они были горячие и гладкие.

Глава IV

Как меня с почетом усадили на помидор, а я не знала, что сказать про Октябрьскую Революцию

Я вперлась в свой десятый, как заблудший путешественник на остров племени Тумба-юмба. Девчонки раскрашенные, мальчишки лохматые-усатые, и все не скачут по партам, как мы, а сидят с умным видом, уткнувшись по трое в одну книжку. На меня никто и головы не поднял, давая понять, что всякие стриженые и бледнолицые им до фени. Я нашла себе место – самую дальнюю парту у окна, не занятую, не захламленную и даже почти не разрисованную (не принято у них тут, что ли?).

Нашла, бросила рюкзак, с удовольствием плюхнулась сама и...

Этот звук я узнаю даже на концерте школьного ударного оркестра. Как новогодние куранты! Как позывную музычку «Ералаша»! Уже зная, что сейчас будет, привстала. По моему стулу растекался мягкий коричневатый помидор. Любимая шутка Липатова, как фирменный знак Зорро. Можете вообразить, какая красота была у меня на штанах?!

Только вот Липатова рядом не было. Липатов остался в восьмом. Я оглянулась. Весь класс пялился на меня и хихикал. Ясненько. Большие-то большие, а не лучше Липатова. В смысле – помидор на стул подложить не побрезгуют.

Хихикали все, и трудно было понять, кто именно это сделал. Знала бы – отделала, как «химия» химичку!

– Кто?!

Так они и признались! Класс уже не хихикал, а просто ржал над моей дурацкой беспомощностью.

– Куплю завтра килограмм помидоров да всем наложу на стулья! – тихо сказала я. – Раз один не хочет признаваться, пусть будет каждому по помидору!

Никто и не моргнул. Мне даже не съездили по шее. Наверное, моя угроза звучала глупо.

Своевременно появилась классная, сказала «Здравствуйте» и велела всем встать. Хорошо, что я выбрала последнюю парту! Сзади никому не было видно, как сильно любят здесь новичков. Хотя зачем видеть, когда и так все знали?

Я грызла ногти. Ничего. Выйду потихоньку на уроке да ототру со штанов художество. А стул... Пересяду на соседний, парту я заняла целиком. Впервой, что ли?! Да если хотите знать, в нашем с Липатовым романе были и более страстные эпизоды. А свой излюбленный помидор он ухитрялся подкладывать именно в те дни, когда меня должны спросить. (У двоечников на удивление хорошо получается вычислять, кого когда спросят. Для меня, например, каждый раз неожиданность, а он знает.)

Училка, наконец, велела сесть и началось ОБЖ. Училку за глаза называли Юрка. Нет, она женщина, просто отчество Юрьевна, а имя непроизносимое. Она развесила на доске плакаты и стала рассказывать о взрывчатых веществах и всяких там детонаторах. Я неважно знаю эту тему. Собственно, о детонаторах я знаю только то, что они есть, а если нет, то и радуйся.

Я подняла руку:

– Можно выйти?

– Малявочка обдулась! – послышался дурашливый голос. Я заметила, кто это сказал – белобрысый прыщавый урод с первой парты. Он у меня получит, будьте спок! Липатова натравлю и сама добавлю.

Класс заржал. Юрка пожала плечами:

– Иди, раз не терпится.

От хохота дрожали оконные стекла. Проклиная и этот класс, и Ларису, за то, что так удружила, я бочком-бочком, чтобы не было видно пятна, вырвалась на свободу.

В женском сортире сидел на подоконнике Липатов и курил. Мужской был этажом ниже, и ему было лень спускаться – все равно урок, никого нету. Я молча отвернула кран и стала замывать испорченные джинсы. Красный помидор на синей джинсе – ужас! Мелкие помидорные косточки забивались под ногти. С минуту Липатов пускал колечки, с любопытством уставившись на меня. Наконец, проявил участие:

– Проблемы?