Большая книга ужасов – 3

Перед отъездом предусмотрительная Кристина снабдила его огрызком свечи, заявив, что настоящие чудеса просто не могут происходить при свете электрической лампочки. Только здесь, на берегу моря, темной июльской ночью, Артем понял, насколько она права. Резкий свет фонаря мог мгновенно разрушить волшебную, сказочную атмосферу, окружавшую его. Выбрав ровную каменную площадку, он прилепил к уступу скалы свечу, чиркнул спичкой — трепетный огонек позолотил его руки и шершавую поверхность камня. Артем бережно вынул из кармана миниатюру, положил ее возле свечи:

— Сейчас я освобожу тебя, Кемма. Потерпи еще чуть-чуть.

Ему показалось, что алые губы облаченной в золотое платье египтянки шевельнулись, в их уголках заиграла легкая улыбка. Впрочем, самые обычные портреты и фотографии меняют свое выражение в зависимости от чувств и настроения того, кто их рассматривает.

Горевший очень ровно огонек свечи неожиданно затрепетал, едва не погас, хотя Артем не ощущал дуновения ветра. Зато почувствовал тяжелый, недобрый взгляд, упершийся в его затылок. За спиной юноши лениво плескались морские волны, там не могло быть людей, но все же кто-то следил за его действиями.

— Кто здесь? — он резко обернулся и на один только миг засек промелькнувшую рядом черную тень. — Выходите, я вас видел.

Это было просто глупо — кричать во мрак, обращаясь непонятно к кому, зная, что поблизости нет ни одной живой души. Артем устыдился собственного страха, перевел взгляд на эмалевую миниатюру и иначе, совсем не так, как прежде, увидел Кемму. Жестокая, своевольная девушка с ненавистью смотрела на мир, ее губы кривила демоническая, сулившая страшные беды усмешка. «Что я делаю? Эта ведьма обрекла меня на муки, желала мне зла, а я хочу отпустить ее на свободу? Кемма заслужила заточение и достойна смерти, а не свободы…»

Тысячи раскаленных иголочек впились в кожу Артема, темноту июльской ночи сменило сияние раскаленного добела солнца, огромная изуродованная фигура заслонила горизонт:

— Убей ее, Хиан! Уничтожь портрет, и она погибнет!

Громовые раскаты нечеловеческого голоса стихли внезапно, перед глазами вновь возникла картина реального мира. До полуночи осталось всего три минуты. Когда стрелки часов сольются в одну, Артем должен совершить простенький ритуал, освобождавший Кемму, но он уже начал сомневаться, стоило ли ему делать это.

— Возьми камень и разбей миниатюру, — прозвучало над самым ухом Артема. — Разбей! Преврати в горстку осколков.

— Но я не хочу этого, — ответил юноша тому, кто прятался в пустоте. — Я люблю Кемму.

Тихий свистящий смех наполнял душу ужасом. Артем хотел зажать уши ладонями и тут только обнаружил, что сжимает в руке острый осколок скалы. Если ударить этим острием по поверхности эмали, она покроется сеткой трещин, если же нанести более сильный удар — расколется на тысячи разноцветных треугольничков… А нарисованная Кемма смотрела прямо на Артема, ожидая, когда он вынесет окончательный приговор. Один удар — и она обратится в ничто, одна капля крови — и она вырвется на свободу. Стрелки часов слились воедино, указывая на цифру 12.

— Нет!

Артем сам не знал, чего хочет в это мгновение. Осколок камня стремительно понесся к блестящей поверхности миниатюры, но не задел ее, а зацепил лежавшую рядом ладонь юноши. Случайно? Намеренно ли? Он не мог ответить на этот вопрос, но капли крови из пораненной руки уже упали на заколдованный портрет.

— Это судьба, — прошептал Артем, завороженно глядя на рубиновые капельки, забрызгавшие золотую одежду жрицы. — Ты не зря считаешь себя повелительницей судьбы, Кемма.

Свеча вспыхнула и погасла, берег моря накрыла волна непроглядного мрака, но вскоре необычное золотистое сияние разлилось по поверхности неровных, нагретых солнцем, еще не успевших остыть скал. Оно разгоралось все ярче, сверкающие лучи поднимались к небу, образуя сотканную из света девичью фигурку. Артем, не мигая, наблюдал за невероятным превращением. Только что своими собственными руками он совершил настоящее чудо, и понимание этого потрясло его даже больше, чем появление Кеммы.

Свечение померкло, и перед юношей во всем своем великолепии предстала египетская колдунья, жрица бога мудрости Тота, дерзкая отступница, обманувшая богов, прекрасная и своевольная Кемма. Миниатюрная, но отлично сложенная, со смуглой золотистой кожей, облаченная в сияющий золотом наряд, она казалась статуей, отлитой из драгоценного металла. В первый миг освобождения глаза Кеммы оставались пустыми, словно сделанными из темно-фиолетового, почти черного стекла, но потом в них вспыхнул жгучий огонь страстей, переполнявших ее мятежную душу.

— Хиан? — негромко спросила она, и это имя стало первым словом, которое жрица произнесла, вернувшись в наш мир.

— Я…

— Подожди… — Кемма нахмурилась, вспоминая то, что произошло с ней, прежде чем она попала в магический плен. — Ты не Хиан, ты Артем. Но это не существенно, ведь вы оба предали меня.

— Кемма, то, что произошло между нами, — страшное, трагическое недоразумение. Мы оба в нем виноваты, но я искупил свою вину, освободив тебя.

— Освободив? Зачем?