Александр Лебедев

Большая Лаба.

Трусы и футболка, лежат на песке.

Никто не плывет по опасной реке.

   Меня всегда интересовало, зачем взрослые люди лезут в ледяную воду? Почему они тратят немалые деньги, чтобы приехать на край света и разбить себе голову? Что хорошего в экстремальном отдыхе, и почему люди не выбирают «сухие» виды спорта?

   Когда я ехал в Кабардино-Балкарию в компании из четырнадцати человек, казалось, что очень скоро найду ответы на эти вопросы. Но по мере того, как я врастал в команду и ближе узнавал окружающих меня людей, вопросов становилось больше, а ответов - меньше.

   Я случайно оказался в сборной команде Твери, Самары и Тольятти, в основном в силу своего упрямства или потому, что всегда поступаю наоборот. Если мне говорят, что майские праздники лучше провести дома, я начинаю собирать рюкзак. Если говорят, что для этого худшая компания - это компания Андрея, я звоню ему и интересуюсь: не найдется ли для меня места? И место действительно нашлось! Переднего левого, хотя я могу грести с любой стороны, по меньшей мере, мне так кажется.

    Передним правым оказался Женя: спортивный парень лет тридцати, с обаятельной улыбкой и арсеналом туристических баек, загадок и игр. Очевидно, Женя провел на вокзалах не одну неделю своей жизни и научился скрашивать ожидание всеми законными способами. Выдающихся туристических достижений Женя не имел и, подобно мне, согласился на роль матрасника[1].

   Правым на корме был Виталик: рыжий парень килограммов ста, с маленькими поросячьими глазками. По утверждению Андрея, Виталик был опытным рафтером[2], прошедшим не один десяток рек и даже побывавшим на Большой Лабе в тысяча девятьсот девяносто седьмом. То есть еще до падения «Кирпича[3]».

   Сам же Андрей занял место слева на корме и, не смотря на то, что прошел «Топоры» и «Греческое ущелье» не настаивал на большом практическом опыте. В спорах он всегда уступал пальму первенства  Виталику, и последний пользовался среди команды заслуженным авторитетом.

   Здесь следует отвлечься и сказать, что в команде Андрея я был впервые. Среди тех, с кем я обычно отправлялся на реки, было заведено несколько правил, первое из которых гласило: на воде выполняются все распоряжения капитана. Иными словами, я имел представление о дисциплине и прекрасно знал, что демократии в рафтинге нет, по меньшей мере, до тех пор, пока не ступишь на твердую землю.

   Пусть читатель простит меня за столь неуместный экскурс в дисциплинарный журнал, но, мне кажется, данное отступление очень важно для понимания сути рафтинга[4], где есть не только правила, но и свой язык, традиции и даже этикет.

    Так, если вы обратите внимание на рафтера перед посадкой в катамаран, он обязательно ополоснет лицо водой из реки. Первоначально так поступали туристы, чтобы  не получить шок от попадания воды, в четыре градуса выше нуля, за воротник. Теперь же мало кто обходится без неопренового костюма, однако традиция сохранилась.

   Я слышал, что команда Андрея никогда не отличалась лояльностью к предрассудкам, и был очень удивлен, когда в первый вечер на Кубани мы выпили «здравствуй, речка[5]

». Вообще, мы вели себя неспортивно. Пили водку втихую от самарцев, шлялись по другим лагерям, напрашиваясь на иные маршруты, и шептались, словно заговорщики. Наверняка унизительно было для Романа – капитана самарской группы - видеть, как мы кучкуемся в стороне от костра, как строим планы, в которые он не входит. Это нехорошо, потому что мы обещали самарцам свою страховку, и они умудрились в это поверить. Даже после прохождения Кубани.

- Нам неинтересно на этой реке, - сказал Андрей. – Пороги-то вообще будут?

  Роман неопределенно пожимал плечами. Он не знал, что ответить, потому что экипаж тольяттинской четверки выглядел более чем убедительно. Участок реки с небольшими бочками и сливами был пройден на «ура!», практически без погрешностей, и начинало казаться, будто команда скатанная и находится в хорошей форме. Следующий более сложный участок эту уверенность укрепил, а учебный «киль[6]» показал, как серьезно команда относится к предстоящим порогам.

   Наверное, я был единственным человеком, в душе которого зародились сомнения. Увы. Я и так мнителен, а когда пытаюсь анализировать разрозненную информацию, становлюсь, ну, просто параноиком, и тренировка на воде не придала мне уверенности. Вот почему.

   «Учебный киль», на котором так настаивал Андрей, мы провели на выходе из череды порогов, наверное, третьей категории сложности. Возможности для страховки были отменными, и Виталик даже успел передать на страхующий кат[7] свои документы. Далее вся команда перебралась на левую гондолу и подставила правый борт течению, отчего тут же произошел переворот.

   Я переворачивался впервые, и не смотря на относительно комфортные условия, был поражен жесткостью процедуры.