Большая Ордынка. Прогулка по Замоскворечью

Согласно планам Москвы XVIII века Погорельским называли Малый Екатерининский переулок. Москвоведы не первый год твердят о том, что названия нужно поменять местами, но ведь это такая морока: нужно переделывать таблички с номерами домов, вносить поправки во все документы и выполнять массу ненужной, по мнению чиновников, работы. Так и остаются переулки с не своими именами.

На Большой Ордынке борьба с незаконными застройщиками идет относительно успешно. Потери, конечно, есть, но привлечь внимание общественности к главной улице Замоскворечья гораздо проще, нежели к прилегающим переулкам. Многочисленные офисы, торгово-промышленные центры, гостиницы и жилые комплексы в Казачьих и Екатерининских переулках давно стали нормой жизни. Так, во 2-м Казачьем не сохранилось практически ни одного исторически подлинного здания. А ведь еще в конце XIX века писатель А.М. Пазухин говорил об этой местности: «Между Полянкой и Ордынкой расположены очень уютные и весьма тихие переулки, похожие на безлюдные улицы наших провинций и населенные преимущественно средним купечеством, которое имеет там свои дома, переходящие из рода в род и большею частию похожие один на другой если не наружным видом, то расположением комнат, двором и характером обстановки. Чистый двор с сарайчиками и амбарами, с резной решеткой, отделяющей двор от сада, с конурой цепного пса, всегда сытого и всегда сердитого, с колодцем под узорным навесом, с путешествующими по двору курами под предводительством важного петуха»[186].

В 1912 году в доме на углу Щетининского и 1-го Казачьего переулков сразу после свадьбы поселяются М.И. Цветаева и С.Я. Эфрон. Дом, который они купили, был очень похож на дом в Трехпрудном переулке, где прошло детство поэтессы. В сентябре родилась дочь Цветаевой Ариадна. Марина Ивановна была «рожденным пешеходом» и любила прогулки по Замоскворечью. Весной, в ледоход, она спешила по Большой Ордынке к Москве-реке:

Я же веселоКак волны валкие

Народ расталкиваю.Бегу к Москва-реке

Смотреть, как лед идет.

По адресу Щетининский переулок, дом № 10, строение 1 находится музей Василия Андреевича Тропинина и московских художников его времени. Тропинин провел в Замоскворечье только последний год своей долгой жизни. В 1855 году он купил окруженный фруктовым садом маленький домик на углу Большой Полянки и 2-го Спасоналивковского переулка. Тропинин – художник с поистине сложной судьбой. Долгое время у него не было даже фамилии. Василий Андреевич родился «крещеной собственностью» в семье отпущенного на волю крепостного, но сам свободы не имел и переходил, как товар, из одних барских рук в другие. Его называли просто Васюткой, Васей или Василием. Но даже в таком положении молодой талантливый художник был замечен и благодаря счастливому случаю поступил «вольноприходящим учеником» в Академию художеств в возрасте двадцати трех лет. Наставник Тропинина советник академии С.С. Щукин – ученик и преемник самого Д.Г. Левицкого – очень ценил подневольного художника и присуждал ему медали за «отличное и противу иных превосходное искусство». За картину «Мальчик, тоскующий по умершей птичке» Тропинин был удостоен золотой медали и похвалы императрицы Елизаветы Алексеевны.

Как известно, лучших учеников академии отправляли за границу, но вместо этого самовластным решением барина Василий Андреевич отправляется в малороссийскую деревню, где становится личным слугой графа Моркова. Но и вдали от художественной жизни талант Тропинина не угасает. Художник изучал характеры украинских крестьян и создавал прекрасные портреты и сцены из жизни селян. В Малороссии Тропинин расписывал церковь, а потом в ней же и обвенчался с крепостной Анной Ивановной Катиной. Они будут счастливы в браке почти пятьдесят лет.

Граф Морков имел в Москве дом, в котором Василий Андреевич иногда жил и писал картины. В пожаре 1812 года погибли многие из его ранних работ. После написания Тропининым портрета историка Н.М. Карамзина о нем заговорили в Москве как об одном из самых талантливых художников. Со всех сторон графу посыпались просьбы отпустить из неволи Тропинина, но тот только злился и отправил Василия Андреевича назад в Малороссию. Графа просили и генералы, и академики, и писатели. Наконец он вручил художнику вольную, но на таких условиях, что и врагу не пожелаешь. Отпустил Морков только Тропинина и Анну Ивановну, а сын их остался крепостным. Лишь после смерти графа семья воссоединилась. Василию Андреевичу было тогда уже за пятьдесят лет. В 1824 году Тропинин стал академиком живописи. И вот уже практически безымянного художника называют «господин академик Василий Андреевич Тропинин».

Василий Андреевич не любил Петербург и более тридцати лет прожил в Москве, на улице Ленивке.