Большая перемена

Они шмыгнули в ближайший подъезд, и улица очистилась окончательно, став идеальной ареной для самых гнусных убийств. В напряжённой тишине было слышно, как в одной из квартир из крана зловеще падают капли воды.

Телков вышел на связь с подполковником Лаптевым и доложил:

— На улице какой-то Моржовый готовится совершить убийство. Прошу прислать подкрепление. И вообще, товарищ подполковник, я почему-то не вижу своих коллег.

— И не увидишь! Я их отозвал. Всё это, Телков, туфта! Тебя, лейтенант, подвела ваша степановская самоуверенность. Твой Моржовый никакой не Моржовый. Мы на всякий случай запросили Берёзов. Так вот, у них нет ни одного Меншикова. Словам, бросай свою самодеятельность и возвращайся в отдел. Наконец займёшься настоящей работой.

— Товарищ подполковник! Так ведь Меншиков когда жил в Берёзове? Тыщу лет назад! — воскликнул Телков.

— Лейтенант, выполняйте приказ! — рявкнул Лаптев и отсоединился, сыграв, как и положено, свою отрицательную роль.

А на улице между тем началось. Посреди глухой тишины в ближайшей подворотне затопали. Словно кто-то на бегу яростно давил асфальт. Его шаги звонко отдавались под сводами подворотни, приближаясь к Телкову, и через секунду-другую прямо на опера выскочил чем-то всполошённый псевдобомж.

— Он же вошёл в эту подворотню. Я видел лично! — возбуждённо сообщил он лейтенанту, испытывая необходимость поделиться своими терзаниями с первым же встречным.

— Кто — он? — немедля спустил опер на него этот вопрос, будто служебную собаку, и тот вцепился в псевдобомжа мёртвой хваткой.

— Да Каляев Иван, — бросил псевдобомж, лихорадочно озирая улицу.

— Так-так. Он же ещё и Каляев, — устно зафиксировал лейтенант.

— Если прибавить в скулах. А нос смягчить. И сделать другой зачёс. Будет вылитый Каляев. Я его вижу таким, — пояснил псевдобомж.

— Вы из ФСБ? — спросил лейтенант.

Как же они со Степановым забыли об этом! За преступниками такого масштаба всегда охотятся и специальные службы. У них — ФБР и ЦРУ. У нас — ФСБ!

— Я — русский живописец Егор Козлов! — гордо произнёс псевдобомж. — А тебе, выходит, он тоже нужен? Ну да, ты в музее не сводил с него глаз. Так и пялил. Но этот Каляев — мой! Я нашёл его первым! И у меня уже есть Елизавета Фёдоровна. Ищи своего Каляева.

Живописец молол что-то ещё непонятное. А Телков обескураженно думал об одном: он-то считал себя уже сформировавшимся мастером перевоплощения.

Не догадываясь о его муках, художник задумчиво произнёс:

— Может, мне показалось? Может, он ушёл вон в ту подворотню? — И побежал к следующей подворотне.

— Стойте! Это западня! Он вас убьёт! — крикнул вослед Телков.

Но художник будто оглох. Тогда Телков настиг его в два-три прыжка, — ну, может, в десять — и удержал за плечо.

— Я из милиции. Вы не только рискуете жизнью. Вы ещё мешаете проведению операции. Я вынужден вас задержать. Ради вашей и нашей пользы. Вы намерены драться? — спросил он, когда живописец рванулся из-под его руки. — Тогда я должен вас предостеречь: такие драки всегда проходят на один манер. Сперва вы как бы одержите верх. Ну, скажем, ткнёте меня головой в эту стеклянную витрину. И всё же в конечном счёте я вас всё равно скручу, — предупредил Телков, сочувственно оглядывая хилое тельце Козлова.

— Я трезвый не дерусь! — с достоинством парировал живописец.

— Прекрасно! — тихо воскликнул Телков, подражая Степанову. — Значит, мы сэкономим время. Ждите меня здесь. Если не вернусь, бегите прочь. Расскажете в управлении о вашем Каляеве. И моей жене… то есть невесте передайте: я любил только её. Да и больше никто со мной не ходил в кино, — добавил он, невольно вздохнув. — И подержите вот это. Только не разбейте. — И Телков протянул стакан.

— Зачем он тебе? Сюда же ничего не налито? — удивился живописец, не решаясь взять, будто ему предложили дохлую мышь.

— Вы ошибаетесь! Он наполнен по самые края информацией. Невидимой, но весьма важной. Берите! Да всеми пальцами. Стаканы не кусаются, — напомнил Телков и удовлетворённо подумал: «И к тому же проверим и ваши отпечатки. Поглядим, какой вы живописец».

Удостоверившись в том, что возможное вещественное доказательство надёжно пристроено, лейтенант достал из правого кармана пиджака пистолет и двинулся к той подворотне, где мог таиться Моржовый.

— Друг! Ты уж его не испорть. Мне он нужен как был, — попросил живописец.

— Мне тоже, — серьёзно ответил опер.

До подворотни уже осталось всего ничего, ну может шаг, ну может два, и в этот момент затрезвонил его мобильный телефон. И звук-то на этот раз, как нарочно, оказался невероятно пронзительным. К окнам тотчас прильнули затаившиеся обитатели квартир.

— Лейтенант, вы где? — спросил его Степанов.

И ещё Телков услышал английские голоса. А кто-то тут же, будто в фильме, монотонно переводил:

— Сэр, он появился! Вон его хвост!

— Нет, Джон, к сожалению, это плывёт бревно.

— Товарищ полковник! Вы спугнули киллера, — мягко упрекнул Телков своего глубокоуважаемого начальника.