Больше чем блондинка

– Жан-Люк с ума сошел! – кипел Патрик. – Так ведь делают все, абсолютно все!

– О чем ты? – не поняла я.

– Из любого салона рано или поздно начинает уходить персонал! Даже от таких гуру, как Кеннет и Видал Сассун! Каждому нормальному человеку хочется работать на себя… Пусть радуется, что мы у него под носом не открылись.

– Жан-Люк ведь сам когда-то ушел от Хироши… – вспомнил Массимо.

– Я-то надеялся, он поймет, – ворчал Патрик. – Благословения, конечно, не ждал, но такое…

– Привет, ребята!

Мистер Кей опустился на свободный стул, достал из нагрудного кармана носовой платок и вытер лысину.

– Ну, как настроение?

– Не очень… – отозвался Патрик.

– Много вопросов, – вставил Массимо.

А я вовсе онемела от страха.

– Ерунда какая-то. – Мистер Кей достал текст заявления, который утром мы отправили ему по факсу. – Иск совершенно необоснованный, в судебной практике даже прецедента не имеется! Жан-Люк хочет вас напугать.

– И небезуспешно! – проговорила я.

Заказав мартини, мистер Кей положил на стол визитную карточку:

– Вот этот парень вам поможет.

– Кто он?

– Мой друг и адвокат, на коммерческом праве специализируется. Считается одним из лучших.

Конечно, один из лучших, других знакомых у мистера Кей нет. Все, к кому он нас посылал: от подрядчика до бухгалтера, – были самыми лучшими и очень дорогими.

– И сколько стоят его услуги?

– Я уже с ним говорил, – проигнорировал мой вопрос мистер Кей. – Он уверен, что убедит судью оставить иск без рассмотрения. Вопрос только в том, как быстро.

– Так сколько стоят его услуги? – переспросил Патрик.

– Он попросит предварительный гонорар, – вздохнул мистер Кей. – Думаю, в общей сложности получится тысяч тридцать.

В ту ночь мы с Массимо не сомкнули глаз. Крутились, вертелись, так что к утру постель была похожа на воронье гнездо.

Разговаривать не хотелось. Да и о чем? Тридцать тысяч… Это все, что у нас есть, последняя надежда поднять на ноги салон…

Под утро я все-таки заснула, потому что, когда открыла глаза, Массимо уже не было. На туалетном столике в большой керамической пепельнице записка: «Жду тебя в салоне, целую, М.». Интересно, зачем он ушел в такую рань? Куда спешить? Я представила, как он сидит в кабинете, в сотый раз перечитывая исковое заявление.

* * *

Я ушла из дома в десять. Меньше всего на свете хотелось сидеть в пустом салоне с Массимо и Патриком. На Мотт-стрит можно выйти через парки. Тенистая зелень, играющие в летающую тарелку студенты, бородатый парень на лавке. Похоже, он просидел здесь всю ночь…

Магазины еще не открылись. С тех пор как мы начали ремонт, появилось несколько новых: в одном продавали детскую одежду из Франции, в другом – совершенно дикое белье. На витрине манекен в прозрачных розово-черных стрингах и бюстгальтере с конической формы чашечками. Интересно, кто отважится купить нечто подобное? Комплект очень похож на тот, в котором в восьмидесятых выступала Мадонна.

А вот и Мотт-стрит. Что такое? На нашей улочке восемь или десять лимузинов! Может, в итальянское кафе заглянул президент? Или премьер-министр Великобритании решил порадовать жену парой итальянских туфель?

Напротив салона остановился черный «мерседес». Водитель почтительно открыл заднюю дверь, и я увидела сначала одну, потом другую ножку в лавандовых туфельках от Джимми Чу.

Судя по свежему, безупречно аккуратному педикюру, ножки приехали с Верхнего Ист-Сайда.

– Эге-гей! – пропел нежный голосок.

Роксана Милдбери! Увидев меня, оторопело застывшую на тротуаре, Роксана тут же подлетела и запечатлела на щеке поцелуй оттенка «Мерцающий аметист» из последней коллекции «Шанель».

– Роксана! Что вы здесь…

– Привет! – раздался знакомый голос, и, обернувшись, я увидела Маффи фон Ховен с Тамарой Штайн-Херц.

Лимузины, «мерседес» и только что подъехало обычное городское такси. Каким потрепанным оно кажется на столь великолепном фоне! Брючный костюм из светлого льна, белые шелковые волосы…

– Фейт! – закричала я. – Боже мой, Фейт!

– Пойдемте! – решительно проговорила она, обращаясь к Роксане, Тамаре и Маффи. – У нас много работы.

В салоне «У Дорин» снова играл джаз. Я быстро поднялась по лестнице, нежданные гостьи – следом. Из кабинета слышны какие-то голоса. Перед тем как войти, я сделала глубокий вдох: нужно быть сильной, если не ради себя, то ради Массимо. Очень мило со стороны клиенток и Фейт, что они пришли нас поддержать, но чем они могут помочь? Дни салона сочтены.

Массимо за своим столом, а за моим – Триш и Клаудиа Джи, на блестящих загорелых ножках почти одинаковые сандалии от Кристиана Ламбутана.

Триш кому-то звонит, едва помахала, увидев меня в дверях. Что, черт возьми, происходит? Почему клиенты в кабинете? Первое правило любого уважающего себя салона – не пускать посетителей в служебные помещения. Зачем им видеть изнанку? Ни к чему хорошему это не приведет!

И тем не менее они здесь.