Больше, чем страсть

– Все, как я и говорил: Глашка совершенно уникально одаренный ребенок, редкий талант. – Казарин опустился на стул, чувствуя себя опустошенным.

– А где она? – осмотрелась по сторонам Надежда.

– Плачут и обнимаются с новообретенными бабушкой и дедом. Ребенок никак не может поверить, что она Архарова.

– Надо идти с ними познакомиться, – сказал Максим Кузьмич.

– Они сейчас сами подойдут, – махнул Казарин.

– И что, они ее возьмут в обучение? – расспрашивала Надюха.

– Да не возьмут, а заграбастают и никому не отдадут и, боюсь, залюбят ее до неприличия, и испортят нам ребенка.

– И что будет? – задала самый главный вопрос Рива.

– Будем любить все друг друга сильно-сильно! – прокричала Глашка, подлетевшая к столику, кинулась на шею матери, расцеловала ее в обе щеки и захохотала счастливо. – Жить будем счастливо-счастливо! И теперь все будем ходить в цирк!

– Здравствуйте, – подошли к столику Антон Илларионович и Стелла Ивановна.

– Нет! – прокричала перевозбужденная Глашка, посмотрев на них. – Я буду жить в цирке, а вы все будете в него теперь ходить!

– То есть, – заметила философски Надюха, – как я понимаю, все мы теперь будем жить в цирке.

– Да! – не поняла шутки гремевшая счастьем Глашка. – И всем нам будет хорошо!

И под громкий смех взрослых принялась расцеловывать их всех по очереди, создавая кучу-малу, пока взрослые знакомились, жали друг другу руки, обнимались, возбужденно разговаривали…

Надя, улыбаясь этому шумному знакомству двух семей, повернулась и наткнулась на взгляд Даниила – и исчезли куда-то звуки и люди, и растворилось пространство, окружавшее их. Они смотрели друг на друга и чувствовали, что две их жизни соединились, сливаясь в одну, наполненную любовью и чем-то недоступным нашему пониманию…

…Он вышел из плотного молочного тумана, укрывшего тропинку, и она сразу его узнала – мужчину, которого любила все эти одиннадцать лет, мужчину, которого любила, наверное, всю свою жизнь, мужчину, которого любила, наверное, гораздо дольше, чем жила на этом свете…

…Он вышел из туманного облака и увидел перед собой интересную, привлекательную женщину и узнал ее через несколько мгновений – женщину, которую ждал и искал все эти годы, свою единственную женщину, которую любил все эти одиннадцать лет, любил и ждал, наверное, всю свою жизнь, женщину, которую наверняка любил гораздо дольше, чем жизнь, которую прожил…

«Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу горы переставлять, а не имею любви – то я ничто».

«Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится…»

Апостол Павел.

Из первого Послания Коринфянам (глава 13).