Большевики по Чемберлену(Советская авантюрно-фантастическая проза 1920-х гг. Том ХХХ)

— Если революция, то, значит, революция, и успевать надо везде… Товарищ Тарканатра не может ни остаться для организации матросов, ни поехать в Амиратсар… Бенаресский и Бомбейский комитеты партии недавно приняли решение о срочном созыве партийной конференции, и она на этих днях откроется. Товарищ Тарканатра здесь необходим с его авторитетом. С другой стороны, и товарищ Граудин обязан кончить то, что он начал; доставить в Европу спасенного им француза и материалы, разоблачить фашистов, осведомить обо всем коммунистов в Европе и Америке. Значит, могут законспирироваться среди английских товарищей только я и Малабут. Но нам при этом нельзя пропустить случая лишить удовольствия вице-короля совершить административное турне. Его арест вызовет возбуждение не меньше, чем переход на сторону революции английских моряков… Я и предлагаю: Граудин едет в Европу. Тарканатра нелегально пока остается в Бомбее, проводит конференцию и вообще смотрит в оба за происходящими событиями. Я и Малабут принимаем предложение товарищей моряков. Нам Тарканатра присылает натурографы с пластинками, Граудин оставляет те снимки, какие есть у него. Я буду с матросами находиться вплоть до момента, когда потребуется их выступление. Что же касается до Малабута, то он долго среди них задерживаться не должен, он свяжет их с каким-нибудь надежным товарищем, получит от них побольше бомб и оружия, транспортирует все это в Амиратсар и собственноручно повесит замок на тот вагон, в который посадят рабочие вице-короля.

— Правильно! — воскликнул Тарканатра.

— Правильно! — подтвердил Граудин.

— Согласен! — сказал, улыбаясь, Малабут.

На этом решении совещание и остановилось. Тарканатра и Граудин были доставлены вскоре на берег. Пройда же и Малабут встретились на моторе с одной шлюпкой, откуда подготовленные к приему гостей военные моряки передали для двух человек матросскую военную одежду, средства гримировки, и после этого Пройда исчез, успев после своего появления в Бомбее только установить связь с туземной организацией рабочих коммунистов и поручив им и своим помощникам слежку за Пит Графом и дружиной морд, которые получили в двух вагонах ящики пулеметов и теперь заговорщически суетились, разыскивая в городе место для установки засад и занимая на крышах позиции.

Для неотступного выслеживания каждого шага фашистов по указанию Бихари и Партаб-Синга, проникших под видом службы в самый штаб организации богача Санджиба, было назначено несколько рабочих коммунистов: Дидабай с натурографом и получивший для этой цели полное снаряжение уличного водовоза ее отец Банким, душой и телом отдавшийся революционерам после того, как к нему пришел и поговорил с ним сидевший уже однажды в тюрьме чертежник железнодорожных мастерских Ниду Бабу.

Что касается до Вагонетки, то инициативный и деятельный парень нашел устроившегося в Бомбее Чекарева и занялся с ним агитацией, путешествуя по устраивающимся организацией для этого сходкам.

В этом занятии Вагонетка столкнулся с такой сознательностью и подготовкой рабочих к революции, какой от туземцев не ожидал не он один только.

У него в промежутке между сходками оказалось несколько свободных дней.

Наслушавшись от Банкима о непрекращающемся хартале индусов в деревне Бусуа-Матрум, Вагонетка предупредил Ниду Бабу о том, что хочет проникнуть туда, и с Еркой двинулся в глубь провинции.

Ниду Бабу согласился на разведку ребят и в свою очередь решил на другой день выехать туда на тонге с одним товарищем для того, чтобы узнать о твердости духа, бойкотировавших англичан-общинников.

Пробравшись по грунтовым дорогам и переночевав в лесу возле одной деревушки, ребята оказались возле Бусуа.

Это был поселок индусской общины, состоявший из обнищавших земледельцев и большого количества разоряющихся ремесленников, связанных семейными отношениями со странствующими монахами и браминами.

Поселок отличался бедностью, но это не мешало населявшим его индусам держаться с такой сектантской замкнутостью и гордой независимостью, которая у всякого должна была отбивать охоту к каким бы то ни было расспросам и легкомыслию по отношению к общине.

Действительно, это была сектантская община одного из древнебраминистских толкований, воспитанная в независимости шовинистическими жрецами и националистическими монахами.

Но в эту деревню проникла и переплелась с сектантским умозрением новизна революционных отношений, которая не допускала чьего бы то ни было вмешательства в жизнь деревни, как будто деревня на тысячелетия хотела отгородиться от всего мира.

Когда Вагонетка и Чекарев очутились возле этого селения, они только теперь думали, не слишком ли опрометчиво поступили они, решившись проникнуть в деревню и устроить здесь свой агитационный сеанс. Но отступать было поздно.

И вот, двое подозрительных парсистких боев-подростков в ланготти и отрепьях вошли в улицу деревни.

Сразу же они наткнулись на колодец возле древнего языческого храма.

Несколько женщин с кувшинами, болтавших возле колодца, удивленно смолкли, оглянув ребят и взглядами проводили их за угол.