Большие бульвары

– Спасибо, я сегодня слишком устала.

Она вытащила из сумки зубную щетку, флакончик молочка для снятия макияжа, ночную рубашку и сменное белье на завтра. У Дории был талант составлять планы и выполнять их с точностью до запятой. До сих пор все складывалось без сучка и без задоринки, и это, если задуматься, было очень-очень грустно…

По дороге в ванную она поцеловала в макушку своего отца, который чмокнул ее в ответ, не поднимая глаз от своих карт. Покончив с вечерним туалетом, она вернулась в свое убежище.

Лежа в темноте, вытянув руки поверх накрахмаленного пододеяльника, Дория вспоминала сегодняшний день. Она отказалась сниматься в рекламе маргарина, затем застала своего неверного мужчину с другой, а потом убедилась, что ее отец все тот же заядлый игрок в покер. День закончился… Дория закрыла глаза.

2

Та смесь сострадания и насмешки, с которой смотрят на рогоносцев

На кухне Макс в бледно-зеленых резиновых перчатках и фартуке протирал губкой мраморную столешницу. Рядом со стальной раковиной сохли вымытые пепельницы и стаканы. Бледное ноябрьское солнце играло на кафеле, заливая лучами восьмиугольные белые плитки с черными квадратными вставками между ними. Чисто выбритые щеки, квадратная челюсть и зачесанные назад волосы с проседью – в шестьдесят восемь лет Макс Даан был все еще довольно привлекательным мужчиной и даже, как говорила его дочь, «настоящим красавчиком». Поцеловав его, Дория с удовольствием вдохнула аромат знакомого одеколона с нотками кедра и лимона. Макс обладал потрясающей способностью даже после самых бурных ночных кутежей по утрам оставаться бодрым и с ясными глазами. В своей разгульной жизни он придерживался железной дисциплины и никогда не ложился спать, не вытряхнув предварительно пепельницу, не выбросив мусор и не убрав грязную посуду в раковину. Каждое утро он долго стоял под душем, брился, опрыскивался одеколоном и иногда надевал солнцезащитные очки, ожидая, когда спадут мешки под глазами. Это была одна из многих причин, по которым его дочь им восхищалась. А вот Симон, похоже, проспал ночь в той же футболке, что была на нем вчера вечером. Стоя босиком, он поедал хлопья из миски.

– Доброе утро, принцесса, я вскипятил тебе воду для чая и купил свежий багет. – Симон нежно улыбнулся Дории.

– Спасибо…

Дория плеснула кипятка в заварочный чайник, вынула из холодильника масло и варенье. По радио передали точное время: десять часов.

– Ты собираешься помириться с Фредериком? – спросил Макс.

Она знала, что, если она вернется на бульвар Сен-Мартен, Фред, вероятно, встретит ее с милой улыбкой и свежими рогаликами. Для него измены в порядке вещей, всего лишь часть супружеского контракта. Но этот удар, пусть даже нанесенный перочинным ножичком, пришелся Дории в самое сердце. Другая женщина, конечно, могла бы закрыть на это глаза и остаться. Ведь им с Фредом неплохо вместе. Но Дория никогда не пряталась от правды. Ей скорее свойственно желание выяснить все до конца и докопаться до истины. Пусть даже этот рискованный шаг принесет новую рану.

– Не думаю… Нет.

– Отличное решение! – поздравил ее Макс. – Один раз еще ладно, но второй… Пусть убирается к черту! Садись и ешь бутерброд, ты худая как палка.

Она печально откусила хлеб и уставилась на Симонову картонку с хлопьями, на боку которой красовалась дурацкая игра-лабиринт. Итак, все решено. Остались организационные вопросы.

– Офигеть! Вы только посмотрите! – воскликнул Симон.

Макс и Дория подошли к Симону, который уже прижался лбом к стеклу. Окно кухни выходило на просторный двор, свежевыкрашенные стены дома прекрасно смотрелись под осенним солнцем. Напротив, на шестом этаже, стоял на подоконнике высокий черноволосый молодой человек. Босой ногой он пытался – пока безуспешно – дотянуться до водосточной трубы примерно в метре справа от него. Облокотившись на подоконник, на него с тревогой смотрела женщина.

– Это Анжелика? – спросила Дория, разглядывая роскошную грудь, рвущуюся на свободу из декольте черной ночнушки.

– Нет, ее мать! – Симона, похоже, эта сцена от души веселила.

– Изабель Дельгадо, – уточнил Макс.

Молодому человеку удалось ухватиться за водосточную трубу одной рукой. Женщина тревожно переминалась с ноги на ногу, словно умоляя его поторопиться.

– А кто он такой? – спросила Дория.

– Саша Беллами. – Макс явно сочувствовал молодому человеку. – Музыкант, живет на седьмом этаже.

– В подъезде «А». – Симон решил, что без этого уточнения информация о молодом человеке будет неполной.

Музыкант по имени Саша крепко обнял водосточную трубу правой рукой, прижался к ней бедром и спрыгнул с подоконника. Левая сторона его тела на долю секунды зависла в пустоте, а затем ударилась о трубу, которую он обнял крепко, как влюбленный обнимает свою возлюбленную.

– Вот ненормальный! – ахнула Дория.