Большие проблемы маленькой блондинки

— Слушай, Стас! — повысила она голос, подбежала и вцепилась в его руку, которая без устали трепала Коку. — Слушай, прекрати немедленно! Это все эмоции! Если они продолжат тебя душить, то…

Господи, помоги ей найти нужные слова, ну помоги же! Помоги остановить Щукина, чтобы не наделал глупостей, чтобы не исковеркал свою жизнь, которую, кажется, уже и коверкать-то дальше некуда. Предел.

— Прекрати! Иначе мы никогда ничего не узнаем! — закричала Жанна, отчаявшись привести его в чувство, а голова Коки уже болталась, как у тряпичного Арлекино.

Щукин отпускал парня медленно, через великую силу. И даже отпустив, все еще продолжал глядеть на него ненавидящими мутными глазами. Широченная бугрившаяся мускулами грудь тяжело ходила, натягивая до треска узкую рубашку. Тяжелые крепко стиснутые кулаки чуть подрагивали.

— Нет, Стас! Нет! — Жанна втиснулась в узкое пространство между ними и неожиданно для самой себя обхватила его лицо ладонями. — Посмотри на меня, ну!

Он не слышал. Глухое бешенство клокотало в нем, словно горячая лава, готовая вот-вот брызнуть через край кратера.

— Посмотри, прошу! — прикрикнула она и слегка ударила Щукина по щеке. — Ты меня слышишь?!

Стас часто заморгал, помотал головой и чуть улыбнулся.

— Дерешься, что ли? — хмыкнул он, рассматривая ее, будто видел впервые.

— Дерусь! И буду драться! — всхлипнула, может, и некстати, но нервы тоже не железные. — У нас времени с тобой нет на все вот это! Нет времени на то, чтобы предъявлять кому-то за прежние обиды! Нам нужна истина, Стас. Давай ее поищем, а…

— Давай, — выдохнул он, взглянул из-за ее плеча на съежившегося Коку и пробормотал если и не примирительно, то уже безо всякой угрозы в голосе: — Давай веди к своей хозяйке. Куда-то она смылась, и не видать.

— Ясное дело куда! — фыркнул бедный малый, боком-боком пробираясь мимо них к двери. — Упивается теперь в столовой до чертей. Ох как мне все это надоело, кто бы знал!..

Сочувствовать ему желающих не нашлось.

Они втроем вышли из спальни Марго и следом за Кокой начали спускаться по лестнице. Еще не достигнув первого этажа, они услышали фальшивое пение из распахнутых дверей слева от лестницы. Густой низкий голос гнусаво выводил про то, что если с девицей на постелице, то покарать непременно.

— Она? — Стас насмешливо поднял бровь, оглянувшись на Коку, идущего между ними.

— Она. — Губы парня затряслись. — Убью суку!!!

Жанна на всякий случай отодвинулась от него подальше, рассматривая загородный дом Удобновых. Когда входили, мало что заметила. Теперь рассмотрела хорошо.

Богато! Богато, со вкусом и на века!

Натуральный паркет. Дубовые панели в современном исполнении. Натуральный хрусталь, тоже не по старинке. Картины по стенам и даже, кажется, из подлинников что-то.

Они подошли к дверям столовой и остановились.

Яркий свет заливал просторную комнату сквозь четыре больших окна размером почти от самого пола и до потолка. Штор на окнах не было. Ну, может, в стирке, кто знает. А может, как предмет интерьера изначально не предусмотрены.

Огромных размеров стол темного дерева, будто огромный челн, плыл по белоснежной столовой. Стены, потолок, половая плитка, все было очень белым и очень чистым. По периметру всего стола стулья, стулья, очень много стульев, тесно соприкасавшихся друг с другом. Один, правда, был сейчас отодвинут в сторону. И на нем восседала мадам Удобнова Маргарита Павловна.

Растрепалась, разлохматилась. В одной руке бутылка водки, в другой — самый настоящий граненый стакан. В тарелке на столе кусок хлеба и два больших помидора. Судя по целостности последних, к закуске Марго не притрагивалась.

— Покарай его, боже!!! — выводила она, уставившись невидящим взглядом куда-то в центр стола.

— Марго! — окликнул ее Кока трясущимся от обуревающих его чувств голосом.

Уж чего в нем было больше, отвращения или негодования — угадать было сложно. Парень расстроился, одним словом.

— Марго! Ну что ты делаешь?!

— Пшел вон! — цыкнула она, не поворачивая в его сторону головы.

Накатила полный стаканище водки и со звучным бульканьем опорожнила его. Занюхала рукавом кружевного пеньюара и снова завела:

— Если с девицей на постелице, покарай его, боже!!!

Пела она минут пять без остановки. Одну и ту же фразу, переиначивая ее интонационно на разный манер. Потом пение прервалось. Повторилась процедура с водкой, и вот тут Марго удивила всех, даже Щукина.

— Я знаю, что мерзко выгляжу, — произнесла она вдруг совершенно ровным трезвым голосом, будто и не бутылка водки была сейчас в ее руках, а тонизирующий напиток. — Знаю, что, кроме отвращения, никаких чувств вызвать не могу. Что сказать… Самой себе противна. А знаете, почему?

Все синхронно промолчали.

— А все потому, что пусто вот тут! — она саданула мясистым кулачищем по могучей груди, отчего та взволнованно колыхнулась. — Так пусто, что хоть мешок картошки туда высыпай! Все выжгли, падлы! Все вытоптали! И Томка твоя тоже, между прочим, постаралась!

При этих словах толстый палец Марго ткнул в сторону Щукина. Правый глаз пьяно прищурился, огромный рот пополз в сторону, должно быть, так мадам Удобнова ухмылялась.