Большие уши, пушистый зад

– Кис-кис!

Но она ещё не откликается на «кис-кис».

По случайному шуршанию обнаруживаю ее под столом – действительно, рыскает в проводах, но не грызёт их, не пытается с ними бороться, а тихонько, аккуратно исследует и с ювелирной осторожностью пробирается между ними. На работе у меня пыли тоже хватает. Она уже успела нацеплять ее на усы.

Снова в коробку – снова визг и плач, снова это жалобное «и-и!». И каким-то чудом, напрягшись и подтянувшись на передних лапах, она перемахивает через борт коробки и снова идёт исследовать.

Я, в принципе, не так уж и против – лишь бы не наступить на неё.

Грею молоко – кипятильником. Ставлю миску с водой и молоком к себе на стол, но подальше от компа. Котэ поднимаю с пола на стол. Я брезглив, но не настолько, и мне очень хочется разглядеть ее поближе и увидеть, как она будет лакать.

«Лачить» – кажется, так говорила та самая мама одного моего друга, у которой была кошка-долгожитель.

Котэ не жрет. Нюхает, но ничего не делает. Будто и знать не знает, что нужно делать. Во мне начинает закрадываться смутное сомнение.

Ей же всего лишь месяц с небольшим, она вообще лакать умеет? До какой недели они мамку сосут? Будто я знаю…

Беру животное за шкирку, тыкаю носом в молоко – ничего. Никакой реакции, облизывается и все. На воду – то же самое. Приходится макать палец в молоко и тыкать ей в мордаху. Слизывает потихоньку. И воду так же.

Я тогда даже не думал, как это выглядит со стороны. Взрослый парняга кормит котёнка с пальца. Да, бывает и так.

На мячик она реагирует плохо, скорее, приходится реагировать мне, чтобы этот самый мячик никуда не укатился (за него же деньги плачены!). Она бегает по моему столу, гоняет этот мячик туда-сюда, и он все время улетает со стола. Взрослый парняга – щетина на лице играет с котёнком в мячик. Я и не думал, что во мне скрыт такой потенциал.

На самом деле, во мне проснулось чисто детское любопытство. У меня в детстве животных дома не было. А теперь вот появилось котэ. И я все смотрел и разглядывал, тискал иногда, с осторожностью.

Я думал: вот, теперь у меня тоже есть «котэ». Как у всех тех пацанов в интернете, что выставляют фотки со своими «котэ», с нежной, полной любви подписью вроде «ПИ… С ШЕРСТЯНОЙ!»

Теперь я даже могу пощупать эти самые «подушечки», мягкие кожаные места на лапах, которые у котят ещё нежные. У взрослых – уже грубее, и говорят, самый кайф потискать именно котёночьи лапки. Ух ты! Это действительно здорово!

Как там говорят в интернете? Ми-ми-мишно? Ну, пусть так. Без разницы, как это называется, главное, что теперь у меня тоже такое есть. Теперь я тоже могу угорать над тем, как играет мой котёнок, как смешно шугается чего-нибудь незнакомого. Я буду снимать моего котэ и выкладывать на Ютуб, фоткать в Инстаграм, постить Вконтакте.

Теперь я – котовод! Точнее, кошковод! Теперь у меня есть кто-то, кто будет меня безоговорочно любить, слушаться меня, скучать по мне и ждать у окошка, когда я вернусь с работы!

Ага.

Конечно.

Но предрассудки мои будут развенчаны позже, а пока она играет самозабвенно с комочками бумаги. Благо бумаги у меня на работе полно.

Глава 3

Есть у меня друг, который держит кота. Он стал моим главным консультантом на тему того, что делать дальше.

Пока я вез мою первую в жизни кошку домой (на этот раз в маршрутке она вообще не психовала, только заинтересованно смотрела в окно), я ее гладил и заметил, как в шерсти промелькнуло что-то мизерное, черное и очень шустрое.

Мне снова захотелось выругаться. У котэ блохи. То-то она все время чесала за ухом – блохастая!

Я, в принципе, был к этому готов. В уме я понимал, что котенок, у которого мать на самовыгуле, наверняка уже подцепил блох. В магазине, где я покупал лоток и мячик, мне навязали шампунь и лекарства от паразитов.