Большой треугольник! или За поребриком реальности! Книга первая

Наш «Форд» двигался с большой скоростью. Я не пытался заводить разговоры — только спросил, куда меня везут. Они не ответили. Мне мельком показалось, что мы проехали по набережной Днепра. И через некоторое время автомобиль проехал через ворота сетчатого забора и остановился перед зданием на хорошо освещённой жёлтым светом фонарей площадке. Меня вывели из машины. Большие пальцы на кистях рук от сдавленных наручников не ощущались. Я поднялся по ступенькам, и меня провели за железную дверь в здание. Думаю, что это было новое, строящееся здание РОВД. С правой стороны был холл, на полу которого лежали строительный мусор, электрические кабели, плитка. Слева были пульт дежурного и смотровое стекло. Мы прошли немного вперёд, и меня завели в дверь налево. Передо мной оказалась комната, а справа находились две или три камеры. На полу в комнате также находились стройматериалы. Было ещё несколько стульев, находившихся в хаотичном положении. С меня сняли наручники и завели в среднюю камеру типа «стакан» — примерно метр на метр, с лавочкой у стены. Железная дверь с большим (30 на 30 сантиметров) смотровым окном из оргстекла и решёткой. В этой камере на лавочке я просидел до утра. Сигарет у меня не было, да и вряд ли было бы позволено курить. К тому же я об этом совсем не думал.

Утром открылась дверь. Меня вывели из камеры и завели в комнату, в которую вошёл также человек высокого роста и плотного телосложения, в серых брюках и серой же рубашке. С улыбкой, похожей на оскал собаки, он направил на меня большую переносную видеокамеру.

— Фамилия? — спросил он.

Я заправил рубашку в брюки и ответил:

— Шагин.

Через неделю именно эту видеозапись стали показывать по всем телеканалам Украины во время брифингов и пресс-конференций, на которых работники прокуратуры и МВД, начальник милиции г. Киева и его заместители, равно как и прокурор Киева и его заместители, указывая на меня как на руководителя фирмы «Топ-Сервис» и гражданина Российской Федерации, называли меня организатором банды и заказчиком серии резонансных убийств высокопоставленных государственных чиновников. «Видели рекламу “Топ-Сервиса”: “Ой, «Топ-Сервис», ой, «Топ-Сервис», люды тут хороши!”? Так вот, — говорили они. — Этот хороший человек убивал людей!» «Ой, “Топ-Сервис”, ой, “Топ-Сервис”, люды тут хороши. Сдай товары у “Топ-Сервис” и отрымай пулю (гроши)». Впоследствии слова из этой рекламы в немного изменённом виде я неоднократно слышал от сотрудников правоохранительных органов — оперóв, работавших со мной во время проведения следственных действий.

Меня снова завели в камеру, в которой я находился ещё некоторое время. Мрачные мысли не посещали меня, ибо всё это казалось простым и понятным. А именно — тотальной развёрнутой борьбой государства против компании, в которой я являлся соучредителем и президентом.

Дверь в камеру снова открылась. Меня вывели из неё и снова застегнули наручниками руки за спиной. В комнате находились дежурный и четверо молодых людей примерно одного возраста — лет до двадцати пяти, — крепкого телосложения, среднего роста, с коротко стриженными тёмными волосами. Одеты они тоже были одинаково: чёрные брюки или джинсы, цветастые рубашки с широкими воротниками и расстёгнутыми верхними пуговицами. Разговаривая между собой, они почему-то пританцовывали. Движения их были дёрганые. На шеях у них были золотые цепи, на кистях рук — браслеты, а на руках — толстые перстни-печатки. Меня вывели на улицу, запихнули в автомобиль — красную «восьмёрку» — на заднее сиденье с одним из молодых людей с каждого бока. Двое сели спереди — водитель и пассажир. Автомобиль двигался туго, низко проседая на ухабах до выезда на дорогу. Потом мы выехали на шоссе. Несколько раз звонил телефон. «Уже выехали, везём», — ответил тот, кто сидел рядом с водителем.

Машина пересекла осевую, двинулась по направлению от Киева и через некоторое время свернула в лесопосадку, проехав сначала по песчаной, а потом по лесной дороге. Мне приказали вылезти из автомобиля. На деревьях была молодая листва салатового цвета. Свежая зелёная трава колосилась сквозь настил коричневой прошлогодней листвы. Меня завели на несколько десятков метров вглубь леса. Один из присутствующих достал большой чёрный пистолет (скорее, думаю, он принёс его с собой из машины), передёрнул затвор и приставил пистолет к моей голове. Другой сказал, что мне дадут лопату и я буду копать себе могилу. Я ничего не говорил, поскольку не знал, что тут говорить и как на это всё реагировать. Меня беспокоило лишь то, что с меня сваливались туфли и сползали брюки. Я не хотел ни есть, ни пить, ни курить. На тычки и толчки тоже никак не реагировал, ощущая полную апатию к происходящему.