Болтушка (СИ)

Приказчик уже давно ушел по своим делам, а Хасит все сидел на чурбаке, рассматривая невидящим взором редкие облака в по-весеннему синем небе, и хмуро сопел, решая нелегкую задачку. И не мог даже предположить, что с той стороны ограды, прижавшись спиной к ее прохладной, шершавой поверхности, так же неподвижно сидит Малиха, с тоской поглядывая в сторону белеющих вершинами гор.

Как жаль, что не удалось проработать у Кахрима до середины лета, когда сходит снег с перевалов и собираются первые обозы на Ардаг. Придётся уходить в соседний поселок, и искать работу там. А потом возвращаться, в этом месте самая безопасная дорога в королевство, она давно все выяснила. Хотя и там ее никто не ждет... а с теми, кто мог бы ждать, она сама оборвала все связи.

Но и оставаться здесь, третьей женой у какого-нибудь заплывшего жиром приказчика, и молча терпеть прикосновения его цепких пальцев было невероятно противно. Но еще невыносимее было знать, что для всех его родных сыновей ее Кори будет приемышем и мальчиком на побегушках.

Женщина в последний раз вздохнула и легко поднялась на ноги, раз приняла решение, значит нужно успеть все подготовить. Да и слишком долго разгуливать тоже нельзя, хозяин умеет ругаться очень обидно, стараясь задеть не ее, а сжимавшего кулачки от бессилия сынишку. Конечно, торговца нетрудно за это наказать, но она отлично знала, как мстительно-подлы бывают бывшие хозяева.

Во двор вдова вошла, нагруженная вязанкой дров, которые ей давно должен был за услугу один из рыночных пекарей. За последние полчаса она пробежала по всем должникам и вытребовала с них долги, а за эти дрова забрала те монеты, что хозяин выдал на расходы.

– Где ты так долго шлялась?

– Ну не вести же мне было всю толпу сюда! – вспылила служанка. – Вон Ахчар и так набросился с кулаками! Обозлился, как овод, начинаю бояться, что однажды ночью он придет с веревками и зельем.

– Я ему приду, – немедленно повернул свое зло в другое русло Кахрим, – запирай покрепче дверь, не спи с открытой.

– А может мне на денек к прачкам поехать? – с сомнением произнесла Малиха. – Пока весенняя вода не спала, зимние халаты и покрывала выстирать. Они уже три дня как приготовлены.

– Хорошо, – подумав, решил хозяин и бросил ключ, который женщина ловко поймала на лету, – запрягай ослика. Чем раньше начнете, тем быстрее закончите.

Женщина торопливо кивнула и заторопилась, сделав вид, что не заметила его хитрости, – ведь на сегодня она всю работу уже закончила. В конце концов, она и сама намерена сплутовать.

Через полчаса из задних ворот выкатилась высокая арба, нагруженная узлами, но никого это не удивило и не насторожило. Все соседи отлично знали, что Кахрим доверяет своей служанке развозить товары и разъезжать по хозяйственным делам. Но никто не мог знать, что вместе с хозяйскими вещами в арбе лежат и узелки Малихи, и ее самая главная ценность, загорелый мальчишка, на вид лет семи.

Первая часть плана удалась Малихе как нельзя лучше, впрочем, в этом она и заранее почти не сомневалась. Прачки обрадовались работе и не усомнились ни в одном ее слове – все-таки она привозит им работу почти год. И потому спокойно отнеслись к тому, что женщина поставила возле сарая арбу, а на пустыре привязала пастись ослика и направилась к дальнему пригорку. Там, на склоне, можно была набрать ягод и лекарственных трав, не потоптанных и не объеденных скотом.

Некоторое время ее фигурка еще видна была среди кустов, потом куда-то делась, но никто не волновался, Малиха женщина хоть и молодая, но самостоятельная и ловкая, в обиду себя не даст. Как наберёт себе трав, так и вернется.

А она возвращаться и не собиралась, вовремя свернув в незаметный от мостков ложок, помчалась в сторону дороги на Сюн, где меньше часа назад спрятала в придорожных кустах свое сокровище вместе с узлами. Хоть и не должно в это время быть на дороге обозов с чуткими собаками, да и одинокие путники перед закатом не ходят, вот только материнская душа без тревог не живет.

Но обошлось. Все было на месте, и Кори, гулявший неподалеку от узлов, сразу настороженно поднял голову, едва заслышав ее шаги. Он вообще был очень чутким, ее мальчик, и Малиха не раз замечала летними вечерами, как он оглядывается на крышу за миг до того, как оттуда вылетит летучая мышь. Вот если бы ему еще погулять по подземельям Тишины, украдкой вздохнула женщина и сразу запретила себе думать на эту тему. Она сама закрыла себе туда все пути, когда девять лет назад ушла из монастыря за торемским торговцем. По большой любви ушла, искренне веря, что продлится она много-много лет.

– Ягод хочешь? – спросила заботливо и протянула лопушок, в котором алела горка мелкой земляники. Не удержалась, оборвала по пути несколько кустиков.

– Вместе с тобой, – глянули на нее серые глаза, и Малиха умиленно вздохнула, сын давно поймал ее на том, что она все вкусное и редкое пытается скормить ему, и больше не попадается на невинную ложь, что мать уже поела.

– Давай, – с улыбкой кивнула она и, сев на подсохший бугорок, первая взяла с лопушка ягодку.