Бомарше — Лекуантру, своему обвинителю. Шесть этапов девяти самых тягостных месяцев моей жизни

Ст. 2. Учитывая мошенничество и преступный сговор, проявившиеся как в сделке от 3 апреля, так и в соглашении от 18 июля, между Бомарше, Лажаром и Шамбонасом, Пьер-Огюстен Карон, именуемый Бомарше, предается суду.

Ст. 3. Пьер-Огюст Лажар, бывший военный министр, и Сципион Шамбонас, бывший министр иностранных дел, несли и несут вместе с Бомарше солидарную ответственность и подлежат личному задержанию за хищения, явившиеся следствием вышеупомянутых договоров; они будут отвечать по соответствующим статьям, так же как и по тем, по которым уже были изданы против них обвинительные декреты; принимая во внимание вышеизложенное, на исполнительную власть возлагается передать их дело на рассмотрение трибуналов.

Заверено, копия верна оригиналу».

Замечания обвиняемого.

Разумеется, исходя из доклада, выработанного на основе мошеннических подтасовок, и принимая все их за истину, Конвент и не мог вынести иного решения, как призвать меня к ответу и выслушать мои оправдания; при том, в особенности, что он не мог не знать, что комитеты по военным делам и вооружению, заслушав меня со всем пристрастием по тому же делу в сентябре, по специальному распоряжению Национального собрания, единогласно дали мне самое лестное из возможных свидетельств в гражданской благонадежности, заканчивавшееся словами, что я «заслужил признательность нации».

И если бы Конвент соблаговолил вызвать меня, я прижал бы обвинителя к стенке; обсуждение вывело бы все на чистую воду; была бы возможность вынести суждение о человеке и о деле; все наши ружья были бы во Франции; враги не смеялись бы над нами, над тем, как вас обманывают, как вас водят за нос. Не был бы подорван кредит добропорядочного торгового дома, не была бы ввергнута в отчаяние семья, которую сейчас никакое правосудие не может заставить забыть пережитые мытарства. Вот как обстояло бы дело!

Обсудим же декрет, продиктованный гражданину Лекуантру: только так можно бросить свет на верования судей…

Декрет (Преамбула).

«Конвент считает, что договор от 18 июля сего года является плодом сговора и мошенничества…»

Обвиняемый.

Сговора — о чем? И мошенничества — чьего? Трех объединенных комитетов, дипломатического, по военным делам и Комитета двенадцати,

чье мнение я приводил полностью в третьем этапе этого отчета; каковым мнением единственно руководствовались оба робкие министра, не осмеливавшиеся ничего взять на себя; от какового мнения не отклоняется ни одна статья договора, разве что к моей невыгоде, поскольку комитеты предписывают, чтобы мне были даны все гарантии, обеспечивающие возмещение затрат, даже требуют, чтобы оружие было мне оплачено незамедлительно на тот случай, если враги похитят его

, ведя войну против нашей торговли! Но гарантии, о которых было договорено, состояли в помещении денег на хранение у моего нотариуса. При заключении договора вопрос о гарантиях был изъят из акта, в результате сговора против меня (вот здесь это слово уместно), который доказан, изъят под предлогом нужды, испытываемой военным ведомством. (Прочтите конец моего третьего этапа.)

Декрет (Преамбула).

«Что этот договор, отменяя договор от 3 апреля сего года, лишает французское правительство каких бы то ни было гарантий, которые могли бы обеспечить ему покупку и доставку оружия…»

Обвиняемый.