Бомарше

Тексты некоторых парадов, написанных Бомарше, стали известны благодаря его рукописям, сохранившимся в архивах «Комеди Франсез». Хотя на них не указано точных дат создания, мы можем примерно восстановить их по упоминающимся в них реальным событиям. Если не считать крошечной пьески всего из одной сцены «Колен и Колетта», стиль которой сродни произведениям Мариво, то самым ранним из парадов Бомарше следует признать «Семимильные сапоги», написанный скорее всего в 1757 году. Слог «Семимильных сапог» отличается чрезмерной фривольностью и перекликается с комедиями-фарсами античного Рима, подобными «Евклиону» Плавта. Но герои этих парадов были современниками автора, они походили на персонажей итальянской комедии, и, судя по всему, Бомарше прекрасно знал творчество Мольера. Куплеты, звучавшие в парадах на музыку, которая жива и поныне, делали их очень похожими на оперетту.

Нельзя назвать большой удачей Бомарше его парад под названием «Депутаты Центрального рынка и квартала Гро-Кайю». В этой пьеске автор отважился воспроизвести речь простолюдинов и проделал это излишне натурально: из-под треуголки и парика новоиспеченного королевского секретаря так и лезли наружу повадки подмастерья часовщика с улицы Сен-Дени.

Между 1759 и 1763 годами появился самый значительный из парадов Бомарше — «Жан-дурак на ярмарке», это продолжение не слишком удачного опуса «Леандр, торговец успокоительным, врач и цветочница». Жан-дурак — это предтеча Фигаро, он еще не обладает ни умом, ни смекалкой, ни умением обходиться с людьми, присущими испанскому слуге, но задор у него тот же. Жан-дурак уже ближе к театру, чем к ярмарке. Но это единственное, что можно сказать положительного об этом параде, поскольку в целом он отличается пошлостью и изобилует избитыми приемами, лишенными малейших признаков утонченности: несуразицей, грубым маскарадом, оговорками, каламбурами, тычками ногой под зад, охаживаниями палкой и так далее. То, что подобная игра могла приводить в восторг сливки общества, характеризует их не лучшим образом. И все же следует признать, что за всей этой грубостью чувствовалось жизнеутверждающее начало. Совершенно очевидно, что Бомарше осознавал, насколько вульгарны эти его театральные опыты, и ему хотелось доказать себе, что он может писать и возвышенным стилем. Но этот стиль скорее присущ драме, нежели комедии, поэтому первым серьезным произведением Пьера Огюстена для театра стала пятиактная пьеса «Евгения» — мещанская трагедия в духе Седена и Дидро, та самая «Евгения», над которой он работал в часы редкого досуга в течение семи лет — с 1760 по 1767 год.

Эта слезливая пьеса поначалу называлась «Отчаявшаяся добродетель». Бомарше правил и переписывал ее семь или восемь раз, иногда обращаясь за советами к окружающим, но не всегда этим советам следуя.

Весьма надуманный сюжет пьесы можно свести к следующему: Евгения, честная и порядочная девушка, оказывается жертвой обмана богатого вельможи, который пообещал на ней жениться, а на самом деле устроил в домовой церкви фиктивный обряд венчания, использовав в роли священника своего переодетого управляющего. Несчастная девушка, считавшая себя законной женой вельможи, узнает, какую шутку сыграл с ней ее «супруг», в тот момент, когда он готовится вступить в настоящий брак с другой женщиной, в брак, сулящий ему богатое приданое. Бедная Евгения вместе с отцом, теткой, братом-моралистом и одним из слуг начинает осаждать виновника своего несчастья; наконец, обманщик сдается и молит Евгению о прощении. В финале справедливость торжествует, и все заканчивается повторной, но уже настоящей свадьбой.

Этот сюжет, не считая добавленных Бомарше неправдоподобных деталей, был далеко не нов: в «Хромом дьяволе» Асмодей рассказывал студенту Леандру историю соблазнения девицы, которая предвосхищает интригу «Евгении». Буаробер и Тома Корнель воспроизводили похожие ситуации на театральной сцене. А может быть, источником вдохновения Бомарше были просто-напросто романы Ричардсона и в первую очередь стенания Памелы:

«В какой же ужасной ситуации я оказалась, когда открылось, что вместо того, чтобы быть законной супругой, я всего лишь бедное обесчещенное создание, несчастная падшая женщина!»

Эта знаменитая тирада породила на свет «Фанни» Антуана Арно, «Женни» г-жи Риккобони и «Лоретту» Мармонтеля. Влияние этих произведений на пьесу Бомарше бесспорно, поскольку при внимательном чтении одного за другим черновых вариантов «Евгении» в пятом из них обнаруживаем, что перо автора подвело его: вместо Евгении он написал Фанни.