Бомба для Гейдриха

2. По обвинению в саботаже военно-полевой суд в Брно приговорил Алоиза Трнечку из Роусинова и Алоиза Поспишила из Дрновиц к смертной казни.

3. За недозволенное хранение оружия пражский военно-полевой суд приговорил Ладислава Кумзака и Вацлава Франце из Праги к смертной казни.

Приговоры приведены в исполнение (через расстрел). Прошу вас сообщить об этом фюреру. Гейдрих».

Первое, второе, третье...

Телетайп выстукивает арифметические выкладки Гейдриха. Они только начинаются. Каждый день будут добавляться новые и новые имена. Перед многими из них в списках будет пометка «коммунисты». Отто Сынек, Франтишек Кржижек, Ян Крейчи, Вацлав Кржен, Вратислав Шантрох, Франтишек Тауссиг, Власта Гакен, Карел Эльсниц, Леопольд Каниок, Ян Янковскы, Йозеф Покорны, Курт Конрад...

Три года назад, 28 сентября 1938 г., телетайп выстукивал депешу-молнию с приказом из Праги в Вышков, где находилось главное командование отмобилизованной чехословацкой армии:

«Господину министру стало известно, что солдатам, особенно на линии укреплений, раздаются коммунистические листовки, призывающие войска не отступать ни в коем случае, потому что их поддерживает народ. Господин министр предлагает всем командирам принять меры и не допускать распространения в армии подобных листовок».

Тогда составляли эту депешу, читали и руководствовались ею многие из тех, чьи имена, уже без званий и чинов, теперь, спустя три года, стоят в кровавых списках рядом с именами коммунистов, тщетно предупреждавших их в свое время.

Арифметические выкладки генерала СС Гейдриха продолжаются, он так торопится, будто ему не хватает времени, чтобы выполнить свою задачу.

Но разве его задача только в том, чтобы дирижировать казнями?

Ведь многие казни — не просто карательная акция, они направлены, они метят куда дальше — против многих политических деятелей внутри страны и за ее пределами, против определенной политической концепции. Пусть же поймут, наконец, представители коллаборационистской чешской буржуазии, что нацистский Берлин не намерен впредь делить с ними экономическую и политическую власть в этой стране. Он будет хозяйничать здесь сам, по своему усмотрению и только в своих интересах. Да и эмигрантской части чешской буржуазии в Лондоне пора уже понять, что ее попытки сохранить свое влияние в стране безнадежны, — им теперь будет положен конец.

Таков смысл ареста Элиаша и других буржуазных деятелей Сопротивления, о связи которых с Бенешем, впрочем весьма слабо законспирированной, давно уже было известно нацистской контрразведке. По этому поводу Гейдрих сам скажет через несколько дней:

«Если бы мы хотели задержать всех, кто знал о связях с Лондоном, нам пришлось бы арестовать значительно больше людей. Но я выбрал только тех, кто занимал ключевые позиции, а всех остальных, кто знал что-либо, оставил в покое и делал вид, будто нам ничего не известно. Я не считал целесообразным полностью опустошать эту территорию, иначе кто бы здесь работал».

Итак, коллаборационисты во главе с президентом и правительством нам все же потребуются, но им не место у нашего стола, разве что на самом его краешке, или, еще лучше, пусть прислуживают у стола безропотно и покорно.

Нет, конечно, задача Гейдриха не только в том, чтобы дирижировать казнями. С этим отлично справился бы и Франк. Что же еще таит в себе назначение в Прагу верного преторианца Гитлера?

На этот вопрос даст ответ он сам. Очень скоро и весьма характерным способом.

Место действия — монументальный дворец с колоннадой, который построил в конце XVII века в пражских Градчанах аристократ Чернин, поклонник итальянского искусства еще с той поры, когда он подвизался в качестве императорского посла в Венеции.

В годы оккупации этот дворец стал мрачной резиденцией статс-секретаря и шефа полиции Чехии и Моравии группенфюрера СС, Франка.

Утро 2 октября 1941 г. Зал заседаний Чернинского дворца пестрит черно-коричнево-зелеными фашистскими мундирами. Без десяти девять предложено занять места.