Бонни и Клайд

На другом конце гостиной Клайд корпел над револьверами, разбирая, протирая, смазывая, снова собирая. К. У. углубился в глянцевый журнал о кино, Бонни сидела и глядела в пространство, желая всей душой, чтобы что-нибудь поскорее произошло и поломало всю эту скукотищу.

— Очень миленько, — промурлыкала Бланш.

Никто ей не ответил.

Бланш подошла сзади к мужу, поглядела на его редеющие кудри и спросила:

— Правда, здесь хорошо, милый?

Он что-то машинально пробормотал.

— Ой, да тебе надо постричься, — воскликнула девически-высоким голосом Бланш. — А то ты выглядишь, как неизвестно кто. — Она провела рукой по его шевелюре.

Бак зашевелился, как бы протестуя, но добродушно рассмеялся:

— Пусти, Бланш, дай спокойно почитать…

— Ты прямо как старик, — недовольно сказала она.

— Уткнул нос в газету и не обращаешь внимания на свою женушку…

— Ну ладно тебе, Бланш… Перестань…

У Бонни лопнуло терпение. Она поднялась, цепенея от злости, и взглянула на Клайда. Короткий кивок головы и гримаса отвращения дали ему знать, что она хочет немедленно переговорить с ним наедине. Он поплелся за ней в спальню и прикрыл за собой дверь.

Бонни быстро подошла к нему, взъерошила волосы и с напускной свирепостью в голосе стала причитать:

— Ой, когда же ты подстрижешься! Ой, ну что у тебя за вид! Ой, ну что же это такое! Кошмар…

— Тише ты, Бонни, — шикнул на нее Клайд, нервно поглядывая на дверь. — Они в соседней комнате!

Бонни отпрянула от него и фыркнула:

— Правильно! Всегда кто-то торчит в этой комнате, в соседней комнате и во всех остальных комнатах. Мы никогда не остаемся наедине друг с другом.

Клайд попытался скрыть охватившее его раздражение:

— Зачем ты так говоришь о моем брате?

— Я вовсе ничего не говорю о твоем брате, — возразила Бонни, имитируя Бланш. — Если бы дело было только в нем, я бы не сказала ни слова. Зато эта Бланш…

— Послушай, она жена Бака и…

Резкий звонок заставил его замолчать. Он напрягся, а рука скользнула к револьверу за поясом. Выругавшись, он распахнул дверь гостиной. Бак, Бланш и К. У. стояли и нервно смотрели в его сторону, словно ожидая подсказки.

— Кого это черти принесли? — осведомился Клайд.

— Спокойно, — сказала Бонни, проходя мимо него в гостиную. — Это, наверное, заказ из магазина. Сидите, отдыхайте, — проговорила она с преувеличенным южным акцентом, — а маленькая Бонни все сделает. — Она спустилась по лестнице к входной двери и спросила: — Кто там?

— Заказ из магазина, мэм, — услышала она голос.

Она открыла дверь и на пороге увидела худощавого юношу. В каждой руке у него было по увесистому пакету. Она улыбнулась ему своей самой лучезарной улыбкой.

— Как я рада. А то мы уже помираем с голоду. Сколько я должна?

— Шесть долларов сорок три цента, мэм.

Она отсчитала деньги, передала юноше и протянула руку за пакетами.

— Пакеты тяжелые, мэм, — предупредил тот. — Давайте я подниму их вам наверх.

— Спасибо, не надо, — коротко ответила Бонни. — Я сама.

Он пожал плечами, передал ей пакеты и проводил ее взглядом, когда она стала карабкаться наверх со своей ношей. На его юном лице появилось озадаченное выражение. Странные люди… Уму непостижимо, чего от них только можно ожидать.

Прошло два часа. Они хорошо поели, и еда помогла им расслабиться, восстановила утраченные силы. Все расположились в гостиной в креслах, только Бланш хлопотала на кухне, готовя ужин.

Бонни что-то деловито писала в клеенчатой черной тетрадке, какими пользуются школьники. Потом она подняла глаза и спросила:

— Никто не хочет послушать стихи?

— Вот значит, чем ты занималась? — удивился Клайд. — Ты что, стихи писала?

— Я понятия не имел, что ты умеешь писать стихи, — сказал К. У., вставая в знак почтения.

Бонни прокашлялась и возвестила:

— Это баллада о самоубийце Салли. — Она помолчала, чтобы привлечь побольше внимания и начала:

У каждой из нас есть причиныВ этих стенах торчать,Но правы мы или не правы,Непросто об этом молчать.Порой наши лучшие годыМы тратим на подлеца…

— Ты все это сама написала? — удивленно воскликнул Бак.

— Ты будешь слушать или нет? — спросила Бонни и лицо ее напряглось.

— Ну, конечно, — сказал Бак.

Она поглядела на Клайда, который горделиво улыбался, и, углубившись в тетрадь, продолжила чтение.

Порой наши лучшие годыМы тратим на подлеца…Как трудно пройти сквозь невзгодыИ не потерять лица.Я слышала много историй,Живя в этом доме печали.Одну никогда не забуду —О самоубийце Салли.Салли была красоткой,Хоть и не на всякий вкус…

Бак не удержался и, рассмеявшись, сказал:

— Ну да, я ее знал, она была косая, беззубая и с заячьей губой.

Бонни метнула на него взгляд, и он тотчас же застыл. Она же продолжала.