Борьба и победы Иосифа Сталина

Из написанных Иосифом Джугашвили стихов сохранились лишь немногие — как оборванные на полуслове ноты недопетой мелодии его эстетического мироощущения, — но его привычка «искать красоту» будет впоследствии прорываться иногда и в не­ожиданных формах. В политической прокламации в апреле 1912 года по случаю Первого мая он скажет о празднике рабочих как символе, совпадающем с моментом, «когда природа просыпается от зимней спячки, леса и горы покрываются зеленью, поля и луга украшаются цветами, солнце начинает теплее согревать, в воздухе чувствуется радость обновления, а природа предается пляске и ли­кованию».

Ранняя проба «поэтического пера» осталась прегрешением юности. С возрастом сам Сталин рассматривал свое творчество лишь как юношеское увлечение, и когда услужливые чиновники предложили издать к 60-летнему юбилею его стихотворения, он с присущим ему лаконизмом пошутил: «В Грузии и так много клас­сиков. Пусть на одного будет поменьше...»

Импульсом формирования демократических настроений в России стало выступление декабристов. На Кавказе роль такого «бикфордова шнура» первоначально сыграли первые поколения грузинских студентов. В Грузии межнациональная и феодальная борьба шла на протяжении столетий, но в начале XIX века она об­рела направленно-национальную тенденцию. Уже в 1804 году ан­тирусское восстание, участником которого были предки И.В. Ста­лина, охватило Горийский уезд. Позже, в 1832 году властями был раскрыт заговор, возглавляемый грузинской аристократией.

Царские чиновники не без оснований опасались открывать на Кавказе университет, который мог бы стать рассадником ради­кально-националистических взглядов. Вместо университета была основана семинария, но монастырские порядки даже способство­вали вызреванию бунтарских настроений именно в среде ее воспи­танников. Здесь в 1886 году исключенный за антирусские взгляды студент застрелил ректора, а первые выпускники семинарии, полу­чив революционное крещение в Петербурге и Варшаве, вернув­шись на родину, стали популяризаторами новых идей.

Уже в 80-х годах в Тифлисе существовали «два-три народниче­ских кружка». Пропаганда новых идей расширялась. Не все эти на­чинания имели успех, но они побуждали к политической активно­сти представителей грузинской интеллигенции и студенческой мо­лодежи. Вольнодумные устремления находили все больше привер­женцев.

Весной 1893 года появилось бюро организации, получившей позднее название «Месаме даси», что означает «третья группа». Правда, деятельность «Месаме даси», решившей взять под кон­троль существовавшие в Тбилиси ученические кружки самообра­зования и придать им политическую направленность, оказалась малоэффективной. И после провала попытки организовать достав­ку из Варшавы нелегальной литературы организация «Месаме да­си» самораспустилась.

Пожалуй, наиболее заметным моментом действия этого союза стало то, что связанный с ним кружок в декабре 1893 года сыграл основную роль в организации забастовки учащихся Тифлисской духовной семинарии. Воспитанники, недовольные порядками в ее стенах, предъявили администрации свои требования, но админи­страция, отказавшись их рассматривать, закрыла семинарию. 87 наиболее активных участников забастовки были отчислены. Среди них оказались Ладо Кецховели и Алексей Гогохия, старший брат одноклассника Сосо — Дормидонта.

Несомненно, что Иосиф Джугашвили знал об этих событиях и общение с братьями Кецховели не могло не наложить отпечатка на формирование его мировоззрения, но, хотя эта информация и воспринималась им как «пища для ума», она еще не стала его соб­ственными убеждениями.

XIX век завершался. Наступали времена железных дорог и па­роходов, электричества и телефона, автомобилей и кинематографа. Бурное развитие капитализма обусловило появление в обществе нового класса — пролетариата, но его структура была неоднородна.

Развитие капитализма изменило формы общественного труда, основанного на возникновении индустриального производства, но оно и усилило закабаление людей. Рабочий день наемных рабочих в России в 1900 году составлял 11,2 часа в среднем, а со сверхурочны­ми работами — 14—15 часов. При этом заработная плата была в 2—3 раза ниже, чем в странах Европы.

В книге «Положение рабочего класса в России» К. Пажитнов приводит свидетельства: «Выше 16 и до 18 часов (а иногда, хотя в это трудно поверить, и выше) работа продолжается постоянно на рогожных фабриках и периодически на ситцевых... А нередко дос­тигает одинаковой высоты рабочее время при сдельной работе на некоторых фарфоровых фабриках».

Любая провинность наказывалась штрафом. На мануфактуре Алафузова в Казани — штраф от 2 до 5 рублей, если «рабочий про­шелся крадучись по двору» (выход за ворота фабрики в рабочее время был вообще запрещен), 15 копеек — за нехождение в цер­ковь (в единственный в месяц выходной, когда можно поспать!).

Штрафовали «за то, что соберутся вместе несколько человек, за то, что недостаточно деликатно рабочий поздоровался, и пр.» На Ни­кольской мануфактуре Саввы Морозова штрафы составляли 40% выдаваемой зарплаты.