Борьба на Юге. Жаркое лето и зима 1918.

Большевики при встрече с Гундоровцами испытывали какой-то мистический и в то же время панический страх. Услыхав имя -- Гундоровцы, красные, твердо уверенные в непобедимости этого полка, нередко сразу сдавались без боя, даже не помышляя о сопротивлении.

Щеголевато одинаково одетые, богато снабженные за счет всего отбитого у большевиков, сплоченные воедино лозунгом -- один за всех и все за одного, почти все георгиевские кавалеры за германскую войну, считай эти служивые поголовно потомственные дворяне, так как полученные награды дают такое право, все рослые, здоровые -- молодец к молодцу, Гундоровцы никогда не знали поражений.

Слава о них гремела по всему Донскому фронту, вселяя в красных страх и ужас. Большевики еще 17 апреля решили снести мятежную станицу с лица земли, взяв ее штурмом, но ничего у них не вышло! Где Гундоровцы, там всегда успех, всегда победа, масса пленных, огромные трофеи. Пополнений от штаба этот полк никогда не искал. Его родная станица непосредственно слала таковые.

Служить в Гундоровском полку считалось огромной честью. Раненые, не успев еще оправиться, уже спешили вернуться в полк. Видеть Гундоровцев в тылу можно было очень редко. Они не любили тыла. В общем, этот полк был особенный, особенной была и его организация: 1 500--2 000 штыков, 300--400 шашек и полковая батарея, все в образцовом порядке и прекрасном виде.

В наиболее опасных местах, в наиболее критические моменты, Гундоровцы всегда выручали. Пройдут десятки, сотни лет и память о Гундоровцах оживет. Она ярко воскреснет в легендах, которые из уст в уста будут катиться по берегам Тихого Дона и по широким привольным Донским степям.

Переговорив с сотником, я поручил ему быструю эвакуацию нашего груза в казачий тыл, а сам попросил дать мне коня и проводников до Калача. Чудесное спасение пробудило скрытые резервы моего организма! Остаток вечера, всю ночь и все следующее утро, я без сна и отдыха провел в седле. В полночь мы миновали какое-то полусожженное село, маячившее церковью с разбитым куполом.

Стояли сумерки, на небе начинали высыпать звезды, дул холодный ветер. Усталых лошадей мы меняли по пути. На морально-волевых, но я добрался до Калача. Только в полдень, связавшись по телеграфу с представителем германского командования в Ростове, выполнявшего при нас роль посла фон Кохенхаузеном, майором генерального штаба, и обеспечив для моего ценного груза " зеленую улицу," я, успокоившись, отрубился и уснул, как убитый, не раздеваясь. Так и до общего истощения организма недалеко!

Проснулся я на следующий день 5 октября довольно поздно, часам к 12. Первым делом я уточнил за свой груз. Почти "курьерский поезд" должен был прибыть ближе к вечеру на ж/д станцию Донская в городе Калач в 16-00, а коменданту города было приказано послать навстречу моему ценному грузу автомобиль и как можно быстрее доставить его в город. В общем, можно было надеяться, что вечером я, мой груз и моя команда уедем в Ростов. Успокоившись, я принялся за мелкие дела, побрился, подогрев предварительно воду на дровяной печи, позавтракал ( на великолепной саксонской тарелке мне подали довольно жидкую пшенную кашу, политую подсолнечным маслом), сходил в баню и сменил белье. Это у меня заняло часа два с небольшим. Затем я прогулялся по городку. Здесь, на севере, небеса уже во всю дышали холодом.

Окунулся я в ближайшей к фронту тыл и ужаснулся увиденному. Дон изнемогал. По сравнению с нашим бедственным положением героическая работа в тылу женщин и детей во время Великой Отечественной Войны, казалась отсюда просто веселым пикником. По крайней мере, позже, если дети и подростки и работали в тылу, но рядом с домом, а массовый тыловой выезд их за границу не применялся. Здесь же, судите сами...

Казаки провели тотальную мобилизацию всего мужского населения. Иногороднее крестьянство нам, мягко сказать, совсем не помогало, если уж не говорить, что вредило. Крестьяне Области, призванные в армию, явно проявили свое отрицательное отношение к казачьей борьбе с большевиками. Случаи массового дезертирства с уносом оружия и злостная агитация, вынудили Донское командование заменить им службу военным налогом и назначением на принудительные тяжелые работы.

А вот казачество поголовно вело народную, священную войну с большевизмом. В ряды донских воинов становились стар и млад, и дети, едва начиная ходить, уже активно привлекались для работ по хозяйству. В армии потери (особенно в офицерском составе) были очень велики. Храбрость была ценным ресурсом. Нередко полками уже командовали подъесаулы и даже сотники. Боевой успех казачества покупался исключительно ценой искусных маневров. Обширность фронта и отсутствие железных дорог вынуждали переброску наших частей почти всегда совершать походом, делая большие переходы и иной раз, для выигрыша времени, форсируя их.