«Борьба за души» и другие рассказы

А с каким подъемом громогласно швырял он в зал заключение на крупы:

— Представленная на мою экспертизу крупа была наощупь жирной, что можно объяснить недостаточной ее сушкой. При более тщательном рассмотрении мною установлено, что крупа была дробленой и мелкой, сиречь преднамеренно испорченной.

Вот каков был пан Шпала. Позже, когда у него уже начались провалы в памяти, давая в один прекрасный день заключение о крупе, уважаемый эксперт на суде заявил:

— Представленная на мою экспертизу крупа являет собой бесцветную прозрачную жидкость, отдающую на языке горьким вкусом нефти.

Господа судьи, разумеется, ничего не заметили и вынесли обвиняемому приговор за фальсификацию съестных припасов.

А пан Шпала терял память чем дальше, тем разительней, и последнее данное им заключение гласило:

— Означенная крупа не была в запломбированных бутылях, а также не имела надписи «Для освещения».

Другим судебным экспертом, которого я хорошо знал, был пан Гавел. Провидению было угодно, дабы он стал судебным экспертом в области кинологии, то есть, другими словами, принадлежал к числу специалистов, которые, что называется, на собаках собаку съели. Этот господин относился к разряду так называемых пророчествующих, ясновидящих экспертов, что к вящему удивлению всех собравшихся в лучшем виде продемонстрировал в Беле-под-Бездезом. История началась со ссоры двух соседей, которые перекидывались в картишки, и у одного из них, по несчастной случайности, из рукава вывалилась карта.

После этого все и всяческие отношения между ними были прерваны, и размолвка зашла так далеко, что один сосед пристрелил на своем участке собаку другого — как раз того незадачливого игрока. Потерпевший показывал, что цена собаке была свыше трехсот крон, и спустя три года после этого события пана Гавла пригласили, чтобы в качестве судебного эксперта он дал свое компетентное заключение. Пан Гавел приехал на суд и первым делом распорядился выкопать собачьи кости. Потребовалось немало времени, чтобы найти, где эта собака была зарыта. Мигом осмотрев остатки костей, судебный эксперт заявил:

— Собака была крупной породы, чистокровный сенбернар, белый с подпалинами, и, как я вижу, по кличке…

— Благодарю вас, — перебил его судья, — это уже стоит в протоколе.

Конечно, не все судебные эксперты такие энтузиасты. Один эксперт по поджогам, что называется, шутливо заявил на суде:

— Я не могу с полной ответственностью утверждать, что обследованная рига была подожжена якобы путем обливания соломы керосином, поскольку, как было установлено, на месте происшествия не было обнаружено бутылки из-под керосина, во-вторых, было установлено, что в риге никакой соломы не хранилось, а в-третьих, как я слышал, в нее ударила молния.

Словом, таковы эксперты, которые ни за какие коврижки не хотят молчать, но, наоборот, почитают своим долгом как можно больше наговорить господам судьям и уважаемой публике.

При разборе одного дела судом присяжных заседателей эксперт по почеркам доказывал, что обвиняемый наверное подписал вексель, потому что у буквы «б» — круглое брюшко.

— У вас тоже круглое брюшко, но вы же не «б»! — воскликнул в ответ обвиняемый, чем еще более усугубил свою вину в глазах присяжных заседателей.

Таким образом, очень часто возникают споры между судебными экспертами с одной стороны, и подсудимыми и их защитниками — с другой.

Долг адвоката, видимо, заключается в том, чтобы всегда подвергать сомнению серьезность отзывов экспертизы. Множество подобного рода ошибок было обнаружено при экспертизе графической. Защитникам тут легко. Например, они могут сослаться на нашумевший венский процесс 1897 года: лишь через два года после того, как обвиняемый был осужден, добровольно явился с повинной преступник, показавший, что это он писал письмо, из-за которого один человек был невинно приговорен к двадцати годам тюрьмы. Это было дело об убийстве. Жертву письмом заманили на место преступления, и все эксперты, проводившие разбор почерка, в один голос заявили, что письмо написал невинно осужденный.

Один защитник усомнился в обоснованности выводов специалистов по графической экспертизе со следующей точки зрения.

В настоящее время во всех учебных заведениях, особенно коммерческих, введена единая система письма. У пятидесяти с лишним процентов людей одинаковые почерки. Кроме того, доказано, что у двадцати процентов людей вообще нет своего выработавшегося почерка, что они пишут раз так, а раз — эдак.

Один судебный эксперт по почеркам заявил, что некий документ писала молоденькая девушка в возбужденном состоянии. В действительности его написал ее дедушка.

Недавно в одном суде случился ляпсус. Специалиста по графической экспертизе пригласили по делу, в котором фигурировало письмо, напечатанное на пишущей машинке.

Что бедняге оставалось делать? Памятуя о присяге, эксперт показал, что письмо отпечатано на машинке, систему которой он не может распознать, а также, что ему неизвестно, умеет ли подсудимый писать на машинке.