Борьба за Краков (При короле Локотке)

Мартик знал это хорошо, и потому в руке у него была отвязанная от седла трость с кинжалом и набалдашником, которая могла сослужить ему хорошую службу в дороге.

— Собачий холод! — сказал он, входя и здороваясь с родителями, после чего снял не спеша плащ и повесил его на стену, на приготовленное для него место.

— А кто же тебе велел сидеть до поздней ночи? — заворчал отец.

— Да никак не мог вырваться от Шелюты, столько там было сегодня народа и столько разговоров!

— Ну, ну! — возразил отец, а мать уж приготовилась слушать и стояла перед сыном, скрестив руки на груди.

— Что там люди болтали — просто страх! — рассмеялся Мартик. — Если бы вы, батюшка, послушали, вы бы порадовались. А мне кажется, что все это одни басни.

— Что же? Что говорили? — с любопытством прервал отец.

— Ну, например, — сказал Мартик, потягиваясь всем телом, как будто усталый от долгого сидения на коне, — болтают люди, что Локоток снова появился!

И, сказав это, начал громко смеяться, а Збышек, хотя был уж стар и нетверд на ногах, сорвался с места и подбежал к сыну.

— Локоток, мой пан! — радостно крикнул он. — Видишь, я говорил тебе всегда и клятву давал, что мой пан не погиб и не был убит, и что он еще покажется и будет царствовать.

— Ха, ха! — смеялся сын, сидя на лавке и вытягивая ноги к огню. — Нет, батюшка, не бывать ему здесь и не вырваться нам из крепких чешских рук! Нечего напрасно и думать о том. Вацлав уже короновался польским королем, он владеет полмиром, у него сила огромная. С ним цари и короли, а твой бедняга князь Локоток, у которого никогда не было гроша за душой, если бы он даже и выплыл где-нибудь, что же он сделает против такого могущественного монарха, как чешский король?

Старик опечалился словам сына: он не мог не признать их справедливости, но сердце желало и чувствовало иначе. Несмотря ни на что, жила в нем и никогда не умирала какая-то надежда.

— Что там! — произнес он тихо. — Пусть он только покажется! Увидишь, Мартик, он справится и с таким! Ты его не знаешь! А я у него служил и насмотрелся на него. Человек — невидный, не на что и смотреть, — а как бьется, и как своих подбодряет, словно колдовством завораживает! Уж люди из сил выбились, готовы упасть, а он, как крикнет на них, — так словно новая душа в них нарождается. Меч у него хороший, а сердце — еще лучше.

Наконец Збышек прекратил свои похвалы и, подойдя к сыну, принялся упрашивать его:

— Ну рассказывай же, рассказывай, откуда люди выдумали, что он снова появился. Видел его кто-нибудь? Целых четыре года не было о нем ни слуху, ни духу, словно в воду канул; говорили, что он убит, что пропал где-то в Венгрии, что пошел замаливать свои грехи в монастырь, что его убили не то чехи, не то немцы. А я ничему этому не верил, потому что я-то знаю его!

— Кто тут разберет, где правда? — равнодушно отозвался Мартик, нисколько не разделявший увлечения своего отца. — А вот болтают люди, что явился снова! И это было бы еще ничего, потому что мало ли о чем болтают! Но вот что особенно многознаменательно. Говорят, что чехи чего-то заволновались. Говорят, что пан Ульрих (Боскович), тот, что сидит в замке, отдал строжайший приказ, чтобы Локотка искали повсюду, по всем углам, и чтобы непременно поймали, а за голову его обещал уйму денег, каких-то там пражских грошей.

Старик всплеснул руками.

— Боже мой, сохрани нас от несчастья; еще какой-нибудь негодяй польстится на награду и выдаст его! Боже милостивый!

— А что же в том удивительного? — возразил Мартик. — Ведь не каждый день попадается такая дичь!

Збышек так весь и встрепенулся от возмущения.

— Молчи лучше! — крикнул он. — За этого пана я бы жизни своей не пожалел. Ох если бы он только появился, да если бы ему посчастливилось в жизни, не сидели бы мы с тобой в этой жалкой горнице на хуторе, а жили бы в краковском замке или на собственной земле!

Мартик махнул рукой, как будто не придавая значения этому пророчеству.

— Да, так было бы! — продолжал старик. — Это уж такой пан, который никогда не забудет ни одного из своих прежних воинов, хотя бы раз только его видел. Если бы он только взглянул на меня, так сейчас же сказал бы, где мы с ним вместе были и что делали. Была бы у него тысяча людей, стоило бы ему только раз взглянуть им в лицо, он каждого мог бы узнать, хоть бы через десять лет. И каждого умел отблагодарить.

— А что теперь в его благодарности, если у него самого нет пристанища, да и не будет никогда, — сказал Мартик. — Если правда, что он жив, — то, верно, скитается где-нибудь, а чехи гоняются за ним следом, кто же захочет теперь пойти за ним? Ни кола, ни двора, да и ни гроша за душой. Очень нужен такой пан!

— А ты почем знаешь! — горячо воскликнул старик. — Мне случалось видеть его с войском всего в десять коней, в плохоньком панцире, с пустой сумкой, а через месяц-два смотришь, — и людей у него достаточно, и города берет, сражается и побеждает.

— Может быть, так и было раньше, — возразил Мартик, — пока у нас сидели на земле маленькие князьки. От них легко было урвать кусок, но уж не от чехов! Это страшная сила!