Борьба за Краков (При короле Локотке)

У Мартика была в замке собственная горница, но в ней неудобно было принимать гостей. Быстро вскочив, он хотел бежать к колодцу, чтобы отрезвить себя ведром воды на голову, как вдруг заметил на пороге своей комнаты Мушу.

Надо было, значит, как-нибудь столковаться, хотя он не находил подходящего места. Подумав, Мартик провел своего гостя во двор, где удобно было разговаривать, не боясь, что подслушают.

Муша совершенно иначе, чем в первый раз, и даже с доверием, как к доброму знакомому, приблизился к Суде.

— Знаете ли вы, — сказал он тихо, — что войт Альберт уехал вчера куда-то?

Мартик усмехнулся, довольный собой.

— Знаю, — отвечал он, — знаю даже куда и догадываюсь зачем. Я выследил его шаг за шагом и на рассвете вернулся домой.

Муша, несколько удивленный, покачал головой.

— Куда же? — спросил он.

— В Оломюнц или в Прагу. Еврей улыбнулся.

— Ну значит, вы должны знать и то, о чем я хотел вас предупредить, — прибавил он, — что Герман из Ратибожа и Пецольд также уехали. Если он в Оломюнц, то они в Сандомир, Вроцлав или Околье.

Они взглянули друг на друга. Мартик утвердительно кивнул головой. Теперь они вполне понимали друг друга. Обменявшись еще несколькими фразами, Муша попрощался и ушел, выразив свою готовность помогать Мартику.

Теперь рыцарю хотелось поскорее увидеть Грету. Он считал преждевременным поднимать тревогу в замке, пока еще не все было ясно для него самого.

Он застал Грету еще за туалетом, так как она собиралась в костел, а выходя из дома, всегда старалась так одеться, чтобы обратить на себя внимание. И достигла того, что люди не только указывали на нее пальцами, но шли за нею и забегали вперед. С нею вместе ходил и Курцвурст, но для костела он надевал обыкновенный костюм.

Грета отбросила покрывало, которое собиралась пришпилить к волосам, и крикнула Курцвурсту, чтобы он провел к ней Гамрота. Кто был этот Гамрот, Сула не знал и никогда его не видел.

Вдова, приблизившись к нему, живо шепнула на ухо:

— Не знаете Гамрота? Не знаете, что его брата из мести за сестру войт Альберт приказал посадить в тюрьму и только после усиленных просьб княгини вместо смертной казни наказал изгнанием из города. Гамрот поможет вам против войта, а я ручаюсь за него.

Она говорила с лихорадочным возбуждением, и лицо ее пылало. Окончив свою речь, Грета отошла в своему туалету и занялась охорашиванием, так как сегодня она непременно должна была идти в костел.

Вскоре пришел Гамрот.

С виду это был молодой, красивый человек, но Сула с первого взгляда отгадал в нем шалопая и задиру. Род его был когда-то знатен и богат, но после пожара в доме и лавке они обеднели, а так как в это же время войт выгнал брата его из города, то они все свои беды приписывали ему.

С удовольствием они отомстили бы ему и сами по себе, а тут еще влияние Греты, которая сумела подчинить себе юношу. Перед своим уходом в костел она успела познакомить их. Гамрот в убогом одеянии ремесленника, в переднике, так как он зарабатывал свое пропитание службой у какого-то мастера, охотно предложил свои услуги Мартику.

Хозяйка велела поставить им жбан, пошепталась с тем и другим, кивнула головой Курцвурсту и вышла.

Оба уселись за стол молча, приглядываясь друг к другу, пока наконец мещанин, заметив, что Сула не собирается заговорить первый, не начал сам:

— Мне приказали служить вам, — сказал он, смеясь. — Может быть, я и пригожусь на что-нибудь. Я знаю город, а прежде и меня здесь многие знали.

Он вздохнул и отхлебнул из кубка.

— Если надо что-нибудь придумать против этого разбойника Альберта, который нас погубил, — сказал он, ударив себя кулаком в грудь, — то я с вами, — и протянул Мартику руку.

Начались взаимные вопросы и пояснения. Гамрот оказался понятливым, сообразительным и на все готовым. Пуще всего хотелось ему отомстить врагу и притеснителю всей его семьи.

— Вы можете посылать меня, куда хотите, — сказал он, — я всюду проскользну. Я ведь здешний, знаю оба языка, и слух у меня хороший.

Они условились, как разделить между собой надзор за различными людьми, где встречаться, и за кем должен особенно следить Гамрот. Разговор за жбаном продолжался так долго, что Грета успела вернуться из костела, а они все еще сидели за столом. Увидев ее, Гамрот, обрадованный, что ему предстоит дело, поспешно докончил свой кубок и весело помчался в город. Оставшись наедине с Мартиком, Грета спросила, как понравился ему подручный.

— Ничего себе, — отвечал Мартик, — только очень горяч и, должно быть, легко задирает людей. С человеком, как с разбитым горшком (потому что целых немного), всегда надо знать, до каких пор можно налить воды, чтобы не вытекла, а в общем, — прибавил он, — мне думается, что он добрый малый, и я вам за него благодарен. Вот уже несколько человек будут следить за ними, и черт их возьми, если они уйдут от нас.

— Больше всего следите за войтом, — горячо заговорила Грета. — Он — всему зачинщик.