Борьба за трон. Посланница короля-солнца

— Вы должны быстро принять решение. Пришлите мне ваш ответ через три дня. В это время леди Мария может навещать вас, сколько ей угодно. Может приходить сюда и капитан Кросби, если, конечно, он пожелает.

— Я должен просить у вашего величества одной милости, — сказал Вальтер.

— Что вы желаете?

— Позвольте мне немедленно отправиться во Францию.

— Почему вы так спешите во Францию? — спросил король.

— Если я не поеду немедленно, то я никогда уже не увижу ту, которую люблю.

— Беатрису Тильдеслей?

— Да, государь. Осмелюсь спросить ваше величество, что вы изволили слышать о ней?

— Это для вас безразлично. Вы можете ехать, но не возвращайтесь обратно. Вы приносите в жертву любви очень многое.

— Я не могу поступить иначе, государь. Я должен ехать.

— В таком случае пусть будет по-вашему.

По знаку короля майор Вентворт открыл дверь, и царственный посетитель вышел в сопровождении графа Шрусбери.

XIX. Луч счастья

Первый вопрос Вальтера в Сен-Жермене был о Беатрисе.

Когда он узнал, что она вне опасности, у него с души словно бремя скатилось. Лихорадка у неё прекратилась, и через несколько дней она могла уже выходить из комнаты.

Полковник Тильдеслей сделался очень близок к королю.

Повидавшись с Беатрисой, Вальтер направился в его комнаты, которые были расположены в самом конце замка.

Полковник был один. Увидя Вальтера, он чуть не подпрыгнул от радости и заключил его в свои объятия.

— Если вы здесь, значит, моё письмо о болезни Беатрисы дошло до вас. Я не рассчитывал на это, но всё-таки решил написать, зная, что вы приедете, если можете.

— И хорошо сделали, — отвечал Вальтер. — Я получил разрешение ехать во Францию от самого короля Вильгельма.

— Я думаю, что эта болезнь окажет на Беатрису хорошее действие, заставив её отказаться от мысли уйти в монастырь.

— А у ней это желание ещё не прошло? — спросил Вальтер.

— К сожалению, нет, — отвечал полковник. — Но, кажется, в её настроении произошла некоторая перемена, судя по словам отца Петра. Охватившее её религиозное воодушевление в значительной степени улеглось, и, я думаю, скоро пройдёт совсем.

— Дай-то Бог!

— Что касается пострижения в монастырь, — продолжал полковник, — то этого никто не одобряет. Королева и мадам де Ментенон считают этот шаг неразумным. Теперь вернулись и вы…

— Но мои просьбы были бессильны, — перебил его Вальтер.

— Не отчаивайтесь. Теперь вы можете действовать с большим успехом, чем прежде. Но какие новости от наших друзей? Дело якобитов, кажется, окончательно проиграно?

— Кажется, что так. Я недавно виделся с сэром Фенвиком в Тауэре. Но он ещё может спастись и купить себе прощение.

— Лучше умереть на эшафоте! — воскликнул полковник. — Но он должен был прибыть сюда с сэром Барклеем, который теперь в Сен-Жермене.

— Увы! Тут явилось роковое обстоятельство, которое погубило его. Бедный Чарнок теперь в Ньюгейте, откуда нет возможности бежать. Последний заговор был для нас несчастен. Слава Богу, что, по крайней мере, хоть вы и полковник Тоунлей не принимали в нём участия. Человек сорок будут казнены в Тайберне.

— Какая масса! — простонал полковник.

— Все они под стражей и, конечно, будут осуждены. Свидетелями выступают Нортер Гаррис, Бертрам, Фишер и Пендерграсс. — И Вальтер подал полковнику список арестованных якобитов.

— И все они будут казнены? — спросил полковник, пробежав глазами роковой список.

— Все.

— Это будет последним актом этих несчастных заговоров, — грустно заметил полковник. — Все они только навлекли гибель на нас.

— Да, — согласился Вальтер. — Теперь нам нечего ждать пощады. Король знает, что в заговоре принимают участие многие важные лица, и потому он обещал пощадить жизнь сэра Фенвика, если: только тот выдаст своих соучастников.

— Но сэр Джон, конечно, отказался? — спросил полковник. — Он не может быть доносчиком. Мы живём в несчастные времена, — продолжал он. — Разве это не несчастие, когда приносится в жертву жизнь стольких благородных людей? Боюсь, что теперь мне уже не придётся возвратиться в Майерскоф. Мысль, что я уже не увижу нашего старого дома, не даёт мне покоя.

— Не расстраивайтесь, полковник, — успокаивал его Вальтер. — Вам нужно переждать. Наступит время, когда вам можно будет и вернуться.

— Я не могу жаловаться на свою судьбу, — сказал Тильдеслей. — К моим услугам всё, что только можно пожелать, — королевские апартаменты, королевская прислуга, королевский стол, — и всё-таки мне жаль моего старого дома. Как мне хочется иногда знать, что-то теперь там делается!

— Не слыхали ли вы чего-нибудь о Горнби, полковник?

— Я ни о ком не имею вестей.

— Тогда не удивительно, что вы беспокоитесь. Но успокойтесь. Вы не в худшем положений, чем ваши друзья. Вы совершенно здоровы, а это большое утешение. Поверьте, что вы ещё поживёте в Майерскофе.

— Будем надеяться, — сказал полковник, просветлев. — Пока вы будете жить в Сен-Жермене, останавливайтесь у меня в комнатах. Моя спальня достаточно велика для нас обоих.

— Благодарю вас, полковник. Я с удовольствием остановлюсь у вас. А теперь мне нужно представиться их величествам.