Борджиа

Понтификат Павла II должен был бы начаться с выступления кардинала Борджиа: будучи деканом кардиналов-диаконов, он имел привилегию короновать нового понтифика. Ему помешала болезнь, но едва оправившийся от болезни он становится одним из завсегдатаев Ватикана. Одинаковый вкус к роскоши и мотовству сближает их со святым отцом: восхищенный, он присутствует на строительстве роскошной кардинальской резиденции Пьетро Барбо возле вверенной ему церкви Сан-Марко. Расположенный у подножия Капитолия под защитой Колонны Венецианский дворец, как еще его часто называют, и сегодня является одним из самых внушительных памятников Рима. Он представляет собой переход от средневекового замка к большому особняку эпохи Возрождения. Его незаконченный двор с двойным ярусом аркад великолепен. Величественный портал объединяет дворец с церковью Сан-Марко. Просторные залы полны предметов искусства.

Павел II принимает своих гостей в этой резиденции охотнее, чем в Ватикане, который он оставил из-за отсутствия удобств и нездоровой близости Тибра. Туда он переносит папскую казну. Он превращает ее в живой центр города, где проходят праздники во время карнавала. Он переносит место римских развлечений с площади Навоны или холма Тестаччо на длинную улицу, пересекающую старые кварталы Рима и заканчивающуюся точно у Венецианского дворца: ее назовут улица Корсо, потому что по воле папы на этом поле, его называют Барбери,

по имени папы, происходят не только ослиные и буйволиные бега, скачки на неоседланных лошадях, но и соревнования между разными сословиями. В борьбе за богатые призы соревнуются молодые атлеты, старики, даже евреи, обязанные носить тяжелые шерстяные одежды, набитые слитками металла по самую шею! Для членов магистратуры и народа на площади Сан-Марко устраиваются пиры. Папа наблюдает за ними из окна своего дворца и бросает деньги безумствующей толпе. Время от времени в разных кварталах Рима устраивают другие праздники: это возрожденные античные триумфы. Папа не гнушается появиться там, его несут на золоченом sedia

, которое стоит как замок, на голове у него новая тиара, сверкающая от сапфиров, он заплатил за нее 200 000 золотых флоринов. Его окружает коллегия кардиналов, которых он обязывает в любое время носить пурпурную мантию, красную кардинальскую шапочку или большую митру из узорчатой шелковой ткани, вышитую золотом, — до сих пор этой привилегией пользовался только папа.

Роскошный двор

Родриго Борджиа великолепно себя чувствует при роскошном дворе венецианского папы. Сам он живет подобно князьям того времени, окруженный куртизанками и любовницами. В 1467 или 1468 году от одной из них рождается сын Педро Луис, отцом которого он себя немедленно признает и узаконит 5 ноября 1481 года буллой Сикста IV. Затем к 1469 году появляются на свет Иеронима, или Джиролама, затем Изабелла, родившаяся около 1470 года: в их брачных контрактах будет указано, что они — дочери кардинала Борджиа и незамужней матери.

В курии должности Родриго вновь обретают былую значимость. Павел II отменяет меры своего предшественника, принятые в связи с назначениями в канцелярии: он отсылает сиенцев, вернув им, правда, деньги, которые они заплатили за свои должности. Эта мера немедленно вызывает бунт среди уволенных докладчиков. Один из них, Бартоломео Сакки де Пьядена, прозванный Платина, сочиняет мстительный памфлет против папы. Он ему угрожает, что прибегнет к помощи государей христианского мира: будет созван церковный собор, перед которым должен будет предстать святой отец. Разумеется, неосторожный Платина был изобличен. Его пытали и заключили в замок Сант-Анджело. Но бунт расползался подобно масляному пятну: его возглавляет Помпоний Летус, профессор Римского университета. Он собрал в Римской академии свободных мыслителей святого города, врагов папского централизма. Неудовольствие выливается в заговор, цель которого — уничтожить папу и его окружение. С трудом удается его обезвредить в феврале 1468 года. Результатом заговора становится растущее недоверие со стороны Павла II и кардинала Борджиа по отношению к гуманистам курии. Их суровость направлена против раскольников и еретиков. Осуждающие буллы мечут громы и молнии в «фратичеллов» ассизских, осуждающих роскошь папы и кардиналов, и в утраквистов Богемии, с которыми воссоединился Георгий Подибрад.