Борис Березовский. Человек, проигравший войну

Этого джентльмена не сволокли к судье и не заперли в сумасшедший дом. Когда в девять часов утра он открыл «пункт продажи акций», его форменным образом штурмовала толпа. К трем часам дня (всего через шесть часов!) глава предприятия успел облагодетельствовать акциями ровно тысячу человек – собрав с них, как легко подсчитать, две тысячи фунтов стерлингов. По тем временам на эти деньги можно было купить богатое поместье (в пересчете на доллары США – 440 000 баксов).

Прохвост сей не стал искушать судьбу. Ровно в три часа дня он закрыл заведение, пообещав, что остальных жаждущих удовлетворит завтра, собрал денежки в мешок и прямым ходом направился в порт. Переправился через Ла-Манш и бесследно растворился на европейских просторах. Никто его больше не видел в Англии, его так никогда и не нашли, и до сих пор неизвестно, как его звали, из каких он был мест и какого происхождения. Лично я подозреваю, что столь талантливый человек не остановился на достигнутом и долго еще практиковался уже на европейских дураках…

Ну, разумеется, власти зашевелились. Сначала «тайный совет лордов-судей», а потом и сам король выступили с декларациями, где объявили восемьдесят шесть подобных акционерных обществ противозаконными и под угрозой огромного штрафа запретили брокерам покупать и продавать их акции.

Но это был еще далеко не конец. Подобные события еще не раз повторялись в доброй старой Англии: «паника 1825 года», «дутые предприятия 1836 года», «Великая Железнодорожная Мания 1845 года». По тому же сценарию, с тем же печальным финалом.

Как видим, тяга части человечества к неприкрытой халяве неистребима – и частенько поражала те страны, которые мы отчего-то привыкли считать олицетворением здравого смысла и классических рыночных отношений…

А теперь – о том, как инициаторы крупнейших афер ухитрялись еще сто лет назад их маскировать, пуская «общественность», да и юстицию тоже, по ложному следу…

4. Американская «стройка века» и германские шпионы

Осенью во Франции с превеликим шумом раскрутилось шпионское дело, протекавшее по всем канонам голливудского боевика – хотя кинематограф в те времена делал лишь первые младенческие шаги, а самого Голливуда как поселка, кажется, еще не существовало вовсе.

Французская контрразведка вербанула некую мадам, горничную супруги германского посла в Париже, и означенная особа украдкой шарила в мусорной корзине хозяина и хозяйки. В мусоре можно порой найти массу интересного, если выбрасывает его посол серьезной державы…

И вот однажды добросовестная горничная принесла шефам обрывки несомненного шпионского донесения, из которого явствовало, что его автор – французский офицер, коварно продающий военные секреты Родины чертовым немцам. Как это обычно и бывает, донесение не было подписано, домашнего адреса автора и других данных о нем не имелось. Но бравые контрразведчики, изучив почерк, пришли к выводу, что предательский документ составлен артиллерийским капитаном Дрейфусом, проходящим стажировку в Генеральном штабе.

Выражаясь строками поэта Роберта Рождественского, «мужичка того недремлющая стража взяла». Дрейфуса незамедлительно отдали под военный трибунал, а поскольку он имел неосторожность оказаться евреем по происхождению, тогдашние «национал-патриоты», как легко догадаться, подняли вселенский гвалт касаемо «проклятых жидомасонов, торгующих Родиной».

И началось… Без всяких преувеличений этот судебный процесс расколол Францию на два лагеря. Правые, монархисты, реакционеры и прочая ультрапатриотическая публика драла глотку, обличая пресловутых жидомасонов в лице бедолаги-капитана. Однако немало людей порядочных и здравомыслящих (далеко не одних евреев) выступили в его защиту. Очень уж грязное было дело, белые нитки торчали из него пучками. Эксперты по почерку разделились на два лагеря, одни уверяли, что донесение писал все же Дрейфус, другие их опровергали. У капитана, в общем, не было убедительных мотивов для того, чтобы внезапно податься в платные германские агенты: он был человек состоятельный, в деньгах не нуждался, вдобавок в карты не играл, долгов не делал, вел скучную жизнь обычного офицера-буржуа. Кроме того, по своему скромному положению в Генштабе он просто-напросто не мог знать тех военных секретов, о которых говорилось в донесении. Трибунал заседал со множеством нарушений.