Борис Леонидович Личков (1888— 1966)

Данный им ответ вполне отвечает даже современному (60 лет спустя!) уровню знания. Он предлагает два критерия эволюции. Один — возрастание энтропии (или ее относительное понижение в некоторых системах). Другой-изменение организации; для прогрессивной эволюции "определенно увеличивается сложность организации живых существ" ^[25] (усложняется строение, возрастает число органов и функций и пр.), а для регрессивной — упрощение организации при возрастании приспособленности к среде.

Конечно, в наше время, когда разработаны системные концепции, теория информации и термодинамики открытых систем, имеется возможность (в значительной степени пока еще не реализованная) выработать более точные, логичные и формализованные критерии эволюции, а также связать энергетические изменения энтропии с изменениями сложности организации, скажем используя соотношение Больцмана, связывающее энергетические и структурные показатели энтропии. Однако в этом случае мы начинаем распространять современные представления на прошлое (формула Больцмана выведена еще в прошлом веке, но в интересующем нас аспекте стала использоваться в середине нашего века). Да Личков и не ставил перед собой цели выработать точные критерии эволюции.

Статья Б. Л. Личкова "Эволюционная идея и историческое знание" стала как бы прелюдией к следующей, более крупной работе — монографии "Происхождение и развитие жизни" (1923 г.). Книга эта научно-популярная. Возможно, замысел ее возник у Личкова в то время, когда он, в годы гражданской войны, читал лекции в частях Красной Армии. Это была первая его популярная работа. Она продолжает темы, затронутые в "Границах познания...". Автор кратко рассказывает о возникновении научной идеи эволюции и ее отличиях от религиозных ссылок на "высшую волю", "чудо". "Накопление знания всегда,— пишет он,— шаг за шагом, освобождая людей от цепей невежества, ограничивало область чуда" ^[26]

. Любая ссылка на "сверхъестественное", "чудо" и т. п., продолжает он, ставит границы знанию. Наука не признает подобных границ", для нее мир познания безграничен. Понятно, что научное мировоззрение, не ставя никаких границ нашему исканию познания природы и ее явлений, дает и больше возможностей для развития этого познания" ^[27]. Автор не стремится создать у читателя иллюзию знания, выдавая собственные научные воззрения за истину. Так, упомянув о проблеме сущности жизни, он признается: "Вопрос этот совсем не так прост, как кажется, и решить его вовсе не легко. Наука много сил затратила, чтобы ответить на этот вопрос, но до сих пор еще многое для нас продолжает оставаться неясным и темным"

^[28].

И в этой книге Личков немало внимания уделяет проблемам, казалось бы далеким от его профессиональных интересов: состав и строение живых существ, отличие живого от мертвого, сущность жизни. Интересны некоторые определения, например: "организм — это самоопределяющаяся и самоподдерживающаяся машина, деятельность которой состоит в охране того, что является для нее важным, хотя бы на ее деятельность оказывали большое влияние внешние факторы" ^[29]

. И он тут же оговаривается, что если организм рассматривать как машину, то не обычную, а "высшей сложности".

Излагая палеонтологические и палеогеографические сведения об истории жизни на Земле, Личков делает вывод: "Понятие эволюции тесно связано именно с вопросом о направлении. Здесь направление указано точно: живые существа, сначала очень просто построенные, становились мало-помалу все более и более сложными" ^[30]. В. И. Вернадский в это время обосновал тезис о геологической вечности жизни (в геологической истории не обнаруживаются эпохи, когда бы жизнь на Земле отсутствовала). Б. Л. Личков исходил из предположения, что в архейскую эру появились первые примитивнейшие организмы. Он изложил гипотезу русского ученого К. С. Мережковского о появлении в теплых архейских морях и в бескислородной атмосфере микоидов, родоначальников бактерий и грибов,— студенистых организмов, протоплазма которых была "почти лишена структуры"^[31] (до наших дней они дошли в виде, например, синезеленых водорослей).

Личков склоняется к мысли, высказанной С. Аррениусом, о насыщенности космоса спорами, мельчайшими носителями жизни: "Мировое или космическое, вещество постоянно попадает в разных формах на землю, а земное уходит в космическое пространство. Вместе с этим веществом с одной планеты на другую могут переселяться и зародыши жизни" ^[32].