Борис Леонидович Личков (1888— 1966)

Пожалуй, это обстоятельство, особенности развития научных знаний и научного мировоззрения за последние сто лет в значительной степени сказались на научной судьбе Личкова, а также на оценках его достижений. Как ни странно, но некоторых специалистов приходится убеждать в том, что наука — это прежде всего творчество, вдохновение, устремленность в будущее. Вспомним, как характеризовал Н. Г. Холодный Бориса Леонидовича: "... в науке для него главный смысл жизни. Таких людей мало и их надо ценить". Действительно, занятие наукой объединяет не Только людей, одухотворенных жаждой познания. А дифференциация и технизация наук подчас отодвигают на второй план личностные качества ученых, их индивидуальность и стремление проторять "пути в незнаемое". Борис Леонидович в своем творчестве не считался с традиционными границами наук и традиционными взглядами. Только в наши дни мы начинаем понимать, что такой подход к науке не только необычайно плодотворен, но и отвечает насущным потребностям людей, всего человечества, остро обеспокоенного ухудшающимся состоянием биосферы и стремящегося рационально организовать взаимодействие с окружающей средой.

И еще одно обстоятельство. За последние десятилетия ученых все больше интересует не только изучение природы, но и осмысление самого процесса познания, структуры и динамики научных знаний, целей и задач научных исследований, оснований этики.

Все эти "новейшие" течения научной мысли глубоко волновали Б. Л. Личкова на протяжении долгих лет жизни. В сущности, он постоянно выходил за рамки отдельных наук. В этом отношении он более уподоблялся "художественной натуре", чем кропотливому и ограниченному в своих целях и задачах узкому специалисту.

И вновь хотелось бы сослаться на В. И. Вернадского, который писал: "Ученые — те же фантазеры и художники; они не вольны над своими идеями; они могут хорошо работать, долго работать только над тем, к чему лежит их мысль, ,к чему влечет их чувство. У них идеи сменяются; появляются самые невозможные, часто сумасбродные... Есть общие задачи, которые затрагивают основные вопросы, которые затрагивают идеи, над решением которых бились умы сотен и сотен разных лиц, разных эпох, народов и поколений. Эти вопросы не кажутся практически важными, а между тем в них вся суть, в них вся надежда к тому, чтобы мы не увлеклись ложным камнем, приняв его за чистой воды бриллиант" ^[155].

Увлекаясь теоретическими построениями, Личков оставался натуралистом, опирался на прочный фундамент фактов, наблюдений. Он создавал теоретические схемы, исходя из анализа конкретной природной обстановки, а не пытался, как иногда бывает, подводить под свои умозрительные схемы все изумительное разнообразие проявлений земной природы.

В этом отношении пример Личкова очень показателен. Его подход к изучению природы и синтезу знаний, к созданию глобальных обобщающих концепций плодотворен и заслуживает пристального внимания. С необычайным мастерством и проницательностью он умел выявлять взаимосвязи природных явлений. Подобное умение особенно ценно в наше время, когда широко распространен экологический подход к изучению живого вещества, биосферы, планетной деятельности человека.

И еще одна актуальная для современной эпохи особенность научного синтеза Личкова, проявившаяся в его статье о цефализации и ноосфере: стремление учесть этические аспекты при анализе геологической деятельности человека и формирования сферы разума. Это направление мысли называется иногда экологической этикой. Для Личкова она была следствием и продолжением традиционной этики, регулирующей отношения между людьми. Такое широкое толкование нравственности связывает духовный мир человека с жизнью окружающей природы, бытие личности с жизнью человечества.

Ограничиваясь только проведением соответствующих технологических мероприятий, уменьшающих неблагоприятные последствия хозяйственной деятельности для биосферы, вряд ли удастся сохранить ее и тем более приумножить ее богатства. Об этом писали многие исследователи. Еще в начале нашего века Э. Реклю утверждал, что человек создает окружающую среду по своему образу и подобию, т. е. проявляет себя, как бы проецируя свою личность на окружающее, формируя мир вокруг себя согласно своим потребностям, представлениям о комфорте, красоте, счастье. Если он будет считать свои поступки по отношению к природе лежащими "по ту сторону добра и зла", то равнодушно будет смотреть на разрушение ландшафтов и прекрасных памятников природы, оберегая их лишь постольку, поскольку увидит в этом выгоду.

По мнению известного французского зоолога и популяризатора науки Жана Дорста, "у человека вполне достаточно объективных причин, чтобы стремиться к "сохранению дикой природы. Но в конечном счете природу может спасти только его любовь. Природа будет ограждена от опасности только в том случае, если человек хоть немного полюбит ее просто потому, что она прекрасна, и потому, что он не может жить без красоты... Ибо и это — неотъемлемая часть человеческой души" ^[156].