Борис Пастернак. Времена жизни

Юный автор полагает себя столь мощным по-маяковски и будетлянски неуклюжим и огромным, что его «зрачок» (взгляд) способен сломать цветок, а «небеса-калеки» глумятся над богоравным поэтом. И поэтова любовь в этом мире громад – громадна:

Что, если Бог – сорвавшийся кистень,

А быль – изломанной души повязка,

А ты, любовь, распарывая день,

Ослабишь быль и не услышишь хряска.

Что это за «сорвавшийся кистень», имеется ли в виду «сорвавшийся камень» или разбойничья гирька на ремне («Помилуй, Господи! А за поясом кистень» – В. Даль)? Невнятность характерна почти для всех ранних стихов, плохо или совсем не поддающихся расшифровке:

Рванувшейся земли педаль,

Своей лишившаяся тайны,

Как мельниц машущая даль

В зловещий год неурожайный.

«Земли педаль» явно появилась в результате музыкальных занятий, как и «Бетховен мостовых» в одноименном стихотворении.

Какой речистою зарей

В проталинах пылает камень!

Но кто-то в улице – второй

Каменьев задувает пламень.

Позже Локс вспоминал: «Эти стихотворения создавались на моих глазах и были написаны на клочках бумаги в Cafe Grec на Тверском бульваре». Записанное на клочках сильно отдает Велимиром Хлебниковым и Владимиром Маяковским. От Маяковского – поза, от Хлебникова – сумбурно осваиваемая поэтика.

Среди первых поэтических опытов – стихотворение «Enseignement» (обучение – фр.), посвященное «Л. В.», то есть Елене Высоцкой. В старшую сестру Высоцких (семья богатейших московских чаеторговцев) Иду был влюблен, и по-настоящему впервые в жизни, Борис Пастернак. И он давал ей, Идее, уроки, – здесь, в стихотворении, это слегка завуалированные уроки любви.

Я научу тебя тому блаженству,

Которого не заменяет ласка.

Ты ж надо мной, как можешь, верховенствуй,

Во мне печаль послушного подпаска.

Когда ненастье выбившейся прядью

Благословит твое изнеможенье,

Будь воскресающею двугорядью

Любого опочившего движенья…

Но вуаль прозрачна – если перечислить слова, связанные с чувством и чувственностью, то тайное станет явным – сквозь сумбур и невнятицу.

Надо заметить, что и философские, и теоретико-литературные размышления и рассуждения Пастернака той начальной поры столь же невнятны:

...