Борн

Борн сделался более или менее похожим на человека в нормальной, а не «волшебной» шляпе, пусть даже сотворенной из его собственной плоти и кожи. Шляпа была ковбойской, он увидел такую в рваном комиксе о Диком Западе. Я бы предпочла что-нибудь иное, образ ковбоя был для меня чужим и значил меньше, чем ничего.

Мы договорились, что Борн соорудит себе что-то вроде маскхалата, подобный наряд скрывал бы отсутствие ног. По мере взросления мой воспитанник все реже и реже их отращивал. Видимо, нижние конечности не вписывались в его архитектуру. Слава богу, Борн хотя бы не обзавелся тысячью «ресничек», перебирая которыми, передвигался бы по каменистой земле.

Кроме всего прочего, фиглярство Борна вырывало у меня почву из-под ног, вбивая клин между мной и окружающим и мешая оценивать обстановку. Надо было сразу отвести его назад в Балконные Утесы. Вместо этого я решила идти дальше.

Увидев первую попавшуюся распахнутую дверь, я нырнула в нее, оказавшись в приземистом четырехэтажном здании с покосившимся стальным каркасом и перебитыми окнами. Наверное, когда-то здесь пытались жить, но теперь все стены поросли так называемым «мхом Компании». Он был вполне съедобен, следовательно, здание давно стояло необитаемым.

По обширному полу цеха разбросаны были прогнившие детали станков, там и сям попадались емкости с жидкой ржавчиной, а пыли хватило бы, чтобы похоронить десяток таких, как я. Ряды лестниц вдоль стен вели на крышу. Ничего ценного здесь не наблюдалось. Нам требовалось только то, что можно было сжечь, преобразовать или чему можно было выпустить кровь.

Борн, оказавшись внутри, заметно оживился. В одно мгновенье он вернул себе «походную» модификацию: сделался ниже, около пяти футов ростом, и распластал по полу широкое, устойчивое основание. Отверстие на макушке расширилось, количество щупалец увеличилось, но они стали короче и толще, за исключением одного, вытянувшегося вверх, словно перископ, обеспечивая ему лучший обзор. На концах щупалец появились глаза, таращившиеся во все стороны, будто часовые. Сам Борн называл подобный облик «многослойно-толстым».

– И что ты собрался делать? – поинтересовалась я.

– Исследовать вместе с тобой.

– То, что мы зашли внутрь, отнюдь не означает, что ты можешь опять быть самим собой. Ты должен оставаться Борном-в-человеческом-облике, пока мы не вернемся в Балконные Утесы, – напомнила я ему о том, о чем мы договорились еще дома.

Ни одно из глаз-щупалец даже не взглянуло в мою сторону, не похоже было, что он смутился или как-то озаботился моими словами. Все его внимание сосредоточилось на чем-то другом.

– Да, Рахиль. Ты права. Но они приближаются. Они скоро будут здесь, ты же хочешь быть готовой? Хочешь, да?

«Они скоро будут здесь».

Меня захлестнул страх. Страх и топот бегущих ног. Множества ног. Они направлялись прямо к нам, их топот становился все громче, все быстрее, но я не могла понять, откуда идет звук. Ясно было одно: кто-то или что-то скоро будет здесь. Единственный путь, который нам оставался, это путь наверх. И мы побежали вверх по лестнице, по ступенькам, на крышу. Чтобы бежать быстрее, Борн вновь стал ящерицей.

Я и мой ящеромонстр взбирались по лестнице на крышу.

Что случилось на крыше

Мы не сразу увидели врагов, потому что те лезли из подвала. Потому-то я и не поняла, откуда доносился звук: эхо в помещении мешало сориентироваться. Разглядев через проем в крыше происходящее на первом этаже, я увидела, кто это был: из дренажной трубы выбирались порченые измененные дети вроде тех, что напали на меня. Настоящий калейдоскоп красок, текстур и огромное разнообразие конечностей. У одних были сверкающие панцири. У других – легкие, стрекозиные крылышки. Некоторые скалили клыки размером с мясницкие ножи, донельзя уродовавшие их рты. Мягкие, розовые, обнаженные или, наоборот, твердые и закованные в броню, они потоком изливались наружу. Карнавальное шествие убийц. Кое-кто, пользуясь терминологией Борна, был «модификацией», остальные – «доморощенными».

Борн охнул, точь-в-точь как я сама. Ему, похоже, не требовался бинокль, чтобы подробно их разглядеть. Его ящериная шкура покрылась наростами и колючками, он испускал слабый запах спирта и горелых спичек.

– Еще, – прошептал он. – И еще. И еще больше таких же.

– Тс-с-с, тише, – шикнула на него я.

Да, они прибывали и прибывали, с необычайно целеустремленным видом. Они выглядели патрулем. Вооруженные копьями, битами, ножами и мачете. У некоторых были дробовики, которые вполне могли быть заряжены, а могли использоваться и как дубинки. Детки разбежались по первому этажу, будто что-то разыскивая. Я похолодела, глядя на казавшиеся сверху крошечными отпечатки ножек, лапок, копытец и ботиночек, закруживших, как в танце, по пыльному полу. Наши с Борном следы быстро затерялись, когда дети хлынули из трубы, сразу все затоптав. Теперь у них оставались только следы собственного пребывания. На ступенях лестницы ничего не осталось, но дети явно искали нас, возможно, они наблюдали за нами снизу или услышали наши шаги.