Бородинское поле

- На основании уроков минувшей войны, генерал. Русские победили Гитлера потому, что они были правы. Они были жертвой агрессии, а жертва агрессии в моральном отношении всегда сильнее своего врага, потому что правда и право на ее стороне.

- Это все лирика, мистер Флеминг. Мы достаточно сильны, чтоб навести в мире порядок и покой.

- Кладбищенский порядок и покой, - горько усмехнулся конгрессмен.

- Тоже лирика, - небрежно обронил генерал. - Мир разделен на Запад и Восток. Это надо помнить.

- Есть еще север и юг, - не то всерьез, не то шутя заметил Дэн, но Перес понял его по-своему, сказав небрежно:

- Страны "третьего мира" ничего не решают.

- Какая ирония судьбы! - с грустью сказал конгрессмен. - Мы - запад, закат. Мы на пороге ночи. А перед ними новый день. Да, ирония судьбы, они - восход.

- А вот это уже мистика, мистер Флеминг, - обрадовался своей находчивости Перес. - Представьте себе, что будет, если коммунисты придут к власти в Италии и Франции? Это же революция! Конец свободной Европе.

- Вы имеете в виду радиостанцию "Свободная Европа"? - сострил Дэн. Перес метнул на него быстрый уничтожающий взгляд, но ответом не удостоил.

- Ты не прав, Майкл, - вмешался Оскар. - Некоторые западные коммунисты революцию желают в теории. На практике она им не нужна. Они ее боятся. В Италии социалисты уже были у власти. Что изменилось? В некоторых странах Запада социалисты и сейчас у власти. В Израиле у власти рабочая партия, а ее лидер Голда Меир - вице-президент социалистического интернационала. И этому надо радоваться, когда социалисты у власти. Потому что никто так не может скомпрометировать социализм, как сама социал-демократия. Находясь у власти, она дискредитирует саму идею социализма, разбивает в массах его притягательную силу.

- Ты говоришь о социалистах, разных там Миттеранах, Ненни, а я говорю о коммунистах. Разница есть? - энергично возразил генерал.

- Согласен, разница есть. Но и коммунисты, особенно их лидеры, тоже не везде одинаковы. Есть и такие, с которыми мы можем договориться и ладить. Нужно, чтоб у руководства компартий стояли наши люди.

- Нет, Оскар, я не верю в хороших коммунистов, - решительно отрезал генерал. - Для меня коммунист хорош, когда он мертв.

- По-твоему, Майкл, война, никакой альтернативы? - мягко, но настойчиво возразил Оскар. - Думаю, что Генри прав: в войне с русскими мы не победим. Все погибнем. Мир погибнет.

- Знаешь, отец, - по-петушиному вмешался Бен, - лучше быть мертвым, чем красным.

- Я уже это слышал от одного сумасшедшего, - походя, не взглянув на сына, обронил Оскар.

- Ерунда! - сказал генерал. - Наша океанская стратегия создают необходимые предпосылки для победы. Мы укроем свои ракеты в океане, где они будут недоступны для контрудара.

- Но русские нанесут ответный ядерный удар по нашим городам, промышленным объектам, по наземным гарнизонам. Кто же и что уцелеет? Сотня подводных лодок? - не соглашался Оскар, но и генерал не хотел уступать и даже логике и здравому смыслу вопреки все же сказал:

- И они, эта сотня подводных лодок, окажутся в роли ноева ковчега - начнут новую историю на Земле.

- Не начнут генерал: Земля будет надолго смертельно опасной для всего живого, - сказал Дэн.

"Все-таки Нина права, - подумал Оскар о Пересе. - Майкл безнадежно глуп и прямолинеен, потому опасен. Таких нельзя допускать к решающим рычагам войны и мира. Слава богу, что наша международная политика находится в руках такого мудрого и осторожного дипломата, как Генри Киссинджер. Да и новый министр обороны, Джеймс Шлессинджер, не сделает безрассудного шага". Обоих этих деятелей Оскар хорошо знал. Кадровым военным он не доверял, был о них невысокого мнения, считал, что им не хватает политической гибкости и широты мышления. Новый министр обороны - человек в общем-то штатский, доктор экономических наук, так сказать теоретик военно-промышленного комплекса, преуспевающий представитель деловых кругов. В свои сорок лет он уже был председателем комиссии по атомной энергии, а еще через два года - директором ЦРУ, где не проработал и года, как получил высокий пост министра обороны. Киссинджеру и Шлессинджеру Оскар Раймон симпатизировал и возлагал на них надежды. Он считал, что два деятеля, в руках которых практически находятся главные рычаги администрации США, едва ли разделяют "океанскую стратегию", в которую так верит генерал Перес. Сейчас он подумал об иной стратегии, которую считал в настоящее время самой универсальной и простой. Он излагал ее уже и прежде в узком кругу друзей и решил сейчас вновь повторить.