Бортнянский

Учредители общества и приглашенный для дирижирования первым концертом руководитель французской труппы, композитор Гийом Алексис Парис обратились с просьбой к Дмитрию Степановичу Бортнянскому участвовать в церемонии открытия. Директор Придворной певческой капеллы, только что добившись полной ее независимости и самостоятельности, на этот раз нисколько не сомневался в успехе и необходимости проведения таких концертов. Оратории крупных композиторов — это не итальянские оперы времен Анны Иоанновны или Елизаветы Петровны. Участие капеллы в исполнении выдающихся мировых музыкальных произведений для хора не принижало и не умаляло значения и достоинств придворных певчих. Напротив, знание языков, преподаваемых в капелле, общая музыкальная образованность, выработанный тонкий и изящный вкус исполнительства — все это могло послужить прекрасным основанием для показа своих настоящих возможностей, для упрочения авторитета хора.

Само же учреждение Петербургского филармонического общества — веяние хоть и новое, но чрезвычайно важное и перспективное. Ведь концерты его позволили бы ознакомить российского слушателя со многими еще неизвестными или малоизвестными сочинениями европейских музыкантов, которые Бортнянскому приходилось слышать в бытность его за границей. С другой же стороны, многие приезжие в Россию иностранцы с искренним интересом смогли бы ознакомиться с лучшими творениями отечественных талантов.

Бортнянский охотно дал согласие на участие хора капеллы в первом же концерте общества. Оратория «Сотворение мира» Гайдна была принята, как говорится, «на ура» и потрясла публику подлинным мастерством и профессиональной подготовкой хористов.

С 1802 года Придворная певческая капелла — постоянный участник концертов Петербургского филармонического общества. С ее помощью, собственно говоря, оно образовалось, окрепло, а затем и стало процветать. Здесь впервые в России прозвучат многие западноевропейские оратории и кантаты, слушатели станут свидетелями грандиозного исполнения «Времен года» И. Гайдна, «Реквиемов» Моцарта и Керубини, оратории «Мессия» Генделя, хоровых сочинений Баха, позднее «Торжественной мессы» Бетховена.

Бортнянский становится подвижником хорового исполнительства, пропагандистом музыкальной культуры. Его творческие пристрастия, их диапазон вновь поражают современников. Человек энциклопедического ума и всестороннего образования, он интересуется не только музыкой. Среди передовых деятелей российской культуры он уже тогда прослыл знатоком самых разнообразных сфер искусства.

Как и всякий передовой человек той эпохи, Бортнянский был на редкость разносторонне образованным. Музыка — одно из главных дел его жизни, дел, которые должны быть у всякого и которые до|лжно делать в меру своих способностей хорошо, — не была единственной его отрадой, не занимала все часы его досуга. Да и по службе ему приходилось заниматься не только ею. Энциклопедизм деятелей екатерининской эпохи — явление примечательное и весьма не простое для полного осознания потомками. Он выражался прежде всего в применении их способностей на самых разнообразных поприщах.

Так, Г. Р. Державин назвал себя: «мазилка, скоморох, солдат, писец, толмач». Он не только писал стихи, но и был оперным либреттистом, писал трактаты по музыкальной эстетике, а также был «охотник до живописи».

Н. А. Львов прославился и как выдающийся архитектор, и как изобретатель, и как геолог, и как переводчик, и, наконец, как поэт.

Д. И. Фонвизин слыл не столько талантливым драматургом, сколько разносторонним публицистом, просветителем, издателем.

И. А. Крылов, особенно поначалу, баснями занимался вперемежку со многим другим. Однако именно басни принесли ему бессмертие. Ему же принадлежат либретто многих популярнейших опер, которые шли на российской сцене в конце XVIII столетия.

Примеры эти можно приводить без конца, вспомнить хотя бы Ломоносова и Сумарокова. Энциклопедизм того же рода был присущ и Бортнянскому. Создавая музыку, он порой писал для своих концертов и тексты. Уже хрестоматийными стали строки из одного концерта:

И стали живы сонм великий!И трепет в грудь мою проник,

И жизни радостные крикиВоскресший возгласил язык...

Основательное знание нескольких языков в свое время определило его судьбу в период пребывания за границей, когда неожиданно для себя самого он на время стал дипломатом и проводил переговоры с союзниками или с враждующими сторонами.

Но в не меньшей степени Дмитрий Степанович был и слыл знатоком живописи и изящных искусств. Не случайно в свое время пересеклись пути его и А. С. Строганова. Не случайно и то, что многие его друзья были прославленными художниками, как, например, скульптор И. П. Мартос, и запечатлевали самого композитора на многочисленных рисунках, гравюрах, полотнах и даже в скульптуре.