Босфор. Россия и Турция в эпоху первой мировой войны

Османская дипломатия не прекращала поисков сепаратного мира на протяжении всего 1916 г., несмотря на неудачу первых шагов, предпринятых в 1915 г. Однако теперь ей приходилось сталкиваться с новыми взглядами Антанты на будущее Проливов. Отличительной особенностью политической оценки этой проблемы в кабинетах Антанты со второй половины 1915 г. и вплоть до осени 1918 г. было постоянное расширение той части владений Турции, которая включалась в зоны раздела между державами. Чем настойчивее были младотурки в поисках выхода из западни, тем меньшую долю владений им оставляли те, от кого они ждали спасения. Практически незаметно из перечня обсуждаемых турецких владений выпали европейские территории Османской Турции.

Весной — летом 1915 г. судьба Стамбула и Проливов дискутировалась в Петрограде, Лондоне и Париже самым деятельным образом, но в документах не удается найти и намека на какие-либо консультации (неформального, конечно, характера, как это имело место с арабскими деятелями) с турками — т. е. с теми про- или антимладотурецкими кругами, которым предстояло реально существовать в предлагавшихся им, без их согласия, зонах раздела.

Вопрос о разделе Турции на зоны влияния подробно освещен в литературе. Остановимся на некоторых проблемах — преимущественно тех, которые живо интересовали турецкую дипломатию.

Туркам было известно через Германию, что в планах Антанты относительно судьбы Проливов одно из центральных мест заняло восстановление в полном объеме капитуляционного режима. В памятной записке М. Палеолога, французского посла в Петрограде, С.Д. Сазонову от 12 марта 1915 г. эта идея, облаченная в заботу об обществах, основанных французами, и о трех “миллиардах французских капиталов, помещенных в Турции”, играла ключевую роль. Три антантовских гражданских комиссара [выделено мной — В.Ш

.] должны были по соглашению с военными властями “озаботиться восстановлением в их довоенных должностях чиновников, советников, министров и офицеров своей национальности, поставленных во главе государственных учреждений, как-то; Оттоманского долга (с немедленным включением одного русского представителя), Оттоманского банка, таможни, жандармерии и т. п.”

Днем позже, т. е. 13 марта 1915 г., и независимо от памятной записки от 12 марта 1915 г. в Париж и Лондон была направлена памятная записка российского МИД. В основу ее были положены предположения Генерального Штаба России о перспективе занятия союзными войсками Стамбула. Изложим их кратко.

В документе за подписью и.о. Начальника Генерального Штаба М.А. Беляева предполагалось:

1. что часть босфорских берегов будет занята русскими войсками, включая районы, лежащие к югу от бухты Золотого Рога, т. е. район Св. Софьи и, кроме того, квартал Фанар, включая резиденцию Вселенского патриарха;

2. войска Франции займут Таксим, Перу, Галату и Хаскёй, а также Принцевы острова;

3. войска Англии — Скутари (Ускюдар), район Хай-дар-паши (порт и вокзал Анатолийской железной дороги), Кадикёй и далее вплоть до местечка Анадолу-хисары.

С.Д. Сазонов, направляя эту записку союзникам, особо отметил приоритет должности военного коменданта Стамбула, которым, по мнению Ставки и МИД России, должен был бы стать старший в чине из командующих оккупационными армиями трех держав.

Т. Делькассе 21 марта 1915 г. не без раздражения отверг идею “генерального мандата” на Стамбул. Поскольку в воздухе носилась идея водворения русского “белого генерала на Босфоре”, Делькассе уточнил позицию Франции — временное управление Стамбулом должно было распространяться на управление всей Османской империей. Надлежало также восстановить капитуляционный режим, причем тоже на всей территории империи. Это положение рассматривалось французской стороной в качестве обязательного условия всех дальнейших согласований. Спохватившись в связи с перспективой перехода резиденции Вселенского патриарха в русскую зону, Делькассе потребовал также восстановления всех прав католических миссионерских, учебных, благотворительных и иных учреждений в Османской империи.

Лондон реагировал на несколько взвинченный обмен мнениями между Петроградом и Парижем довольно спокойно. Эд. Грей в сдержанном ответе на записку С.Д. Сазонова вскользь заметил, что и Греции надо бы выделить особую зону — а именно Смирну (Измир). Тогда уже Делькассе обеспокоенно повторил, что столь сложные вопросы малоперспективно решать по телеграфу. Если об этих зонах узнают в Бухаресте, опасливо заметил он, то Румыния качнется в сторону Германии.

Сдержанная линия Эд. Грея в этот момент вполне понятна. Во-первых, предварительная договоренность с Петроградом уже была достигнута. Во-вторых, Лондон занимала первоочередная задача “создания вне Стамбула независимой мусульманской власти в качестве политического центра ислама”. В центре такого нового исламского государства или, по словам Эд. Грея, “мусульманской, но не обязательно турецкой власти” могли бы стать священные для мусульман г. Мекка и г. Медина.