Босяки и комиссары

На следующий же день мы с Линой сходили в одну адвокатскую контору, которую я приглядел в первые дни после приезда, и за небольшую плату зарегистрировали на нее фирму — ООО «Атлантик трейд». Заняло это все не больше часа — оформлено было так, что адвокатская контора просто продала Лине 100 % доли в уставном капитале этой компании, и она оказалась в нашем полном распоряжении. Собственно, в России весь бизнес так и работал (и до сих продолжает работать), поскольку на то, чтобы по-честному зарегистрировать фирму, ушло бы несколько месяцев. И потому специальные юридические компании зарабатывают тем, что сами регистрируют на себя новые фирмы и потом продают их всем желающим: им выгода, а людям счастье — не общаться с чиновниками и не ждать.

Потом мы сходили в другую юридическую контору, которая помогала оформлять документы на экспортно-импортные поставки. По российским порядкам, просто так торговать с иностранными компаниями нельзя — надо, чтобы на это дала разрешение специальная комиссия. Кому и зачем это нужно — абсолютно непонятно, потому как от этого разрешения никому ни холодно ни жарко. Но на деле это помогает зарабатывать многим людям — фирмам, которые за определенную плату берутся за вас оформить такое разрешение, и, главное, чиновникам, с которыми такие юридические фирмы делятся. По правилам, выдача такого разрешения должна занимать не меньше месяца, но в конторе объяснили, что за отдельную небольшую доплату могут сделать это намного быстрее. Так что уже через неделю я справился с первой задачей — получил зарегистрированную во Владивостоке русскую фирму, которая на совершенно законных основаниях и без особых подозрений могла получить мой сассафрас. Кроме того, я и в будущем мог управлять этой компанией по доверенности от Лины.

Все реквизиты и разрешения новой фирмы я отправил по факсу в Шанхай на комбинат Чханга. На следующий день надо было позвонить ему по телефону, чтобы удостовериться, что он получил документы и все с ними в порядке. По-английски я говорил, в общем, неплохо, но, поскольку в документах было много технических и юридических терминов, решил немного подготовиться. Лина, которая хорошо владела английским и немецким языками, вызвалась мне помочь. Мы начали проверять бумаги и уточнять, что и как говорить, чтобы не ошибиться, а потом Лина сказала, что по уму с Чхангом лучше всего, конечно, было бы говорить по-китайски — китайцы, по ее словам, английский обычно тоже знают не очень хорошо, а тут получался бы даже не двойной, а тройной перевод. Мне надо переводить с русского на английский, а Чхангу — с английского на китайский, и легко может вкрасться ошибка, которую мы оба не заметили бы. Лина же упоминала как-то, что немного говорит по-китайски — несколько раз ездила туда отдыхать и товар закупать, подрабатывая торговлей, и кое-что выучила. В итоге она согласилась попробовать сама переговорить с Чхангом. Когда они с Чхангом начали разговор, я был потрясен — Лина затараторила по-китайски так, как будто прожила там десять лет, и ни разу не запнулась, чтобы подыскать слово. А сама она считала, что китайский знает плохо. После этого я еще раз про себя порадовался, что смог найти такую умную и приятную компаньонку.

Чханг, по словам Лины, ее прекрасно понял, передал, что все документы получил и никаких проблем с ними нет. Удостоверившись, что мы готовы принять товар, он пообещал отправить мои бочки с сассафрасом грузовым кораблем «Корчагин», который как раз стоял под погрузкой в порту Шанхая и через две-три недели должен был вернуться во Владивосток.

Итак, первая задача — организовать легальную поставку моего сафрола во Владивосток — была решена. Теперь надо было думать, как договориться с местной таможней, чтобы там не слишком интересовались моим грузом. Но пока никаких полезных знакомств я завести не смог. У Лины приятелей ни в порту, ни на таможне не было, и она даже не представляла, к кому можно обратиться за помощью. Во всех транспортных и юридических конторах, в которые я обращался, никто вообще не заикался, что с портовой таможней можно хоть как-то договориться, чтоб облегчить или упростить получение моего груза. А все мои намеки, что я мог бы заплатить сверх официальных расценок, оставляли без внимания, как будто я говорил о чем-то очень плохом или неприличном.